Потом была победа

— Сорок восемь, — негромко сказал Петухов, когда кукушки замолкли.

— Это они на всех, сколько в лесу людей сидит, сразу подсчитали, — отозвался Харитошкин и смахнул с «дегтяря» рукавом мелкие капельки росы. — А может, теперь у них счет на минуты ведется? Сообразили, что война идет, и переменили счет. У птиц тоже ведь разум есть.

— Курнуть бы, — сказал Кудряш.

Лейтенант Нищета поглядел на реку, затянутую низким молочным туманом, на светлеющее небо, в котором перестали, наконец, по-змеиному шипеть ракеты, и нарушил приказ командира полка.

— Курите, ребята, — сказал он и посмотрел на часы.

У разведчиков оставалось десять минут.

Когда стрелка на часах приблизилась к известной черточке, Олег Нищета сказал, что пора.

Из тальниковых кустов поползли к плоту, сминая росистую, пахнущую землей и ветром траву.

Поеживаясь, вошли в воду. Петухов вытащил кол, которым удерживался плот.

— Кто будет бултыхать, — шепнул лейтенант, — получит прикладом по шее.

Когда отплывали от берега, Николай оглянулся и только тут увидел, что на сыром лугу буйно цветет таволга, распустив мелкие розовато-белые соцветья, а у воды вытянулся стеной остролистый сабельник.

В воздухе нарастал гул самолетов. Шли на бомбежку Илы. Так было предусмотрено планом операции по форсированию водного рубежа.

ГЛАВА 14

В тот момент, когда разведчики толкнули плот и когда под ногами вместо твердой земли заколыхалась вода, смертный страх навалился на Юрку Попелышко. Он поглотил, растворил все мысли. Осталась только одна, давящая и оглушающая: не упустить бревно, не оторваться от спасительного плота, покрепче уцепиться за него.

Занемевшие Юркины пальцы впились в проволочные связки. Широко раскрытыми глазами он глядел на темную, бесконечную воду, которая угрюмо текла вдоль плота, зло взбулькивала между бревен, плескала в лицо, подминала под себя.

Юркины руки, плечи, шея судорожно напряглись, словно на них свалилась немыслимая тяжесть, которая давила Юрку, тащила в глубину.

Тысячи знобких иголок вонзились в спину, в ноги, в плечи, сковали движения, острой болью обломились в суставах. Ботинки стали пудовыми. Мерз затылок, и сохли губы.

Неотвратимо светлело. Серый туманный рассвет, скрывавший разведчиков, медленно растворялся в облаках. На реке клубился молочный туман. Он тянулся от воды, и, если смотреть снизу, казалось, будто курятся множество легких дымков.

Плот медленно двигался наискосок течению. Разведчики изо всех сил подгребали, месили ногами воду и толкали тяжеленные, неподатливые бревна.

Казалось, плыли они в непроглядном молочном киселе вечность, а вокруг по-прежнему была равнодушная слюдяная вода. То ли исчез, бесконечно отодвинулся западный нагорный берег, то ли намокшие, отяжелевшие бревна не поддавались усилиям, и река своевольно уносила плот.