— Ты не понял. Я думала, ты приезжий.
— Я родился здесь.
— В этом…— Она, видимо, хотела сказать — захолустье, но, увидев его внимательные глаза, осеклась и только улыбнулась.
— Вот именно,— сказал он,— в дыре.
— Ну, вот! Зачем же так? Моя мать тоже родилась здесь. Правда, я в Москве, но мама — здесь. Это не помешало ей защитить диссертацию по хирургии. И дедушка с бабушкой тут живут. Если уж на то пошло, то место рождения ничего не значит. Сколько людей родилось в глуши, а стали знаменитыми на весь мир.
— Обязательно нужно быть знаменитым?
— Нет. Я к слову сказала.
— Нет,— сказал Володя.— Место рождения многое значит. Почти все. Там ведь корни. На родине.
— Ты говоришь как взрослый.
Он разбежался по отмели, с шумом влетел в воду, поплыл к середине реки. Когда он повернул обратно, то увидел, что Вика плывет ему навстречу. Он присмотрелся, и ему понравилось, как она плыла. Девочка, умевшая плавать настоящим кролем, не могла быть безразличной для него, как и для всякого другого на его месте: в юности спортивные качества расцениваются очень высоко.
Володя вышел на отмель, оглянулся. Вика возвращалась к берегу.
По волнам, расходившимся от ее тела, скользили солнечные лучи, переливались, перекатывались, и ему показалось, что девочка оставляла за собой солнечный след.
Он побежал на песчаный склон, упал на песок, засмеялся — не над самим собой, а просто так, от обычной радости. И застыл, подставив спину солнечным лучам.
Вика вышла из воды и села невдалеке.
В небе все еще рокотали учебные самолеты.
— УТ-2,— сказал Володя,— Недалеко тут училище. Пятьдесят километров от нас. Знаменитые летчики там учились.
— Я знаю,— вдруг сказала Вика.— Мой папа там учился. Только давно не летает. Он в гавээф работает.
Володя посмотрел в ее сторону, но тут же отвел взгляд, уткнулся лицом в песок.
— Мне нравятся летчики,— продолжала Вика.— Веселые они, шумные, смелые. Ты, конечно, будешь летчиком?
Володя поднял голову, посмотрел на девочку.