– Правда… мне так хочется увидеть твой рисунок.
В кустарнике все оказалось в порядке. Мистер Анструтер с легким интересом обозрел местоположение будущего розария – выкорчеванный столб все еще лежал на земле, рядом зияла яма.
Коллинз, как выяснилось, чувствовал себя получше, но работать был еще не в состоянии. Он, через жену, выразил надежду, что ничего неправильного не сделал. Миссис Коллинз добавила, что в Уэстфилде слишком много треплют языками, особенно старики – такое впечатление, что они живут в приходе дольше, чем другие.
Но установить, что было сказано, так и не удалось. Известно было лишь одно: Коллинза это сильно расстроило и все это была чушь собачья.
Подкрепившись ланчем и коротким сном, миссис Анструтер удобно устроилась на своем стульчике на тропе, ведущей сквозь кустарник к воротам церковного двора. Любимыми объектами для зарисовок числились деревья и здания, а с этого места хорошо были видны и те, и другие.
Она порядком потрудилась, и к тому времени, как лесистые холмы с запада начали загораживать солнце, рисунок стал выглядеть очень неплохо. Она бы и продолжала свое кропотливое занятие, но стало быстро темнеть. Заключительные штрихи придется отложить на завтра.
Она встала и двинулась к дому, на ходу останавливаясь, дабы полюбоваться прозрачным зеленым небом на западе.
Пробираясь сквозь темные кусты, она замерла у выхода на лужайку и, бросив взгляд на спокойный вечерний пейзаж, подумала, что на горизонте, должно быть, виднеется башня одной из церквей Рутинга.
Тут слева в самшитовом кусте прошуршала птица (наверное), она обернулась и вздрогнула – из куста на нее глазела маска, как ей показалась в первую секунду, которую надевают пятого ноября.
Миссис Анструтер стала вглядываться.
Это была не маска. Это было лицо – огромное, гладкое и розовое. По его лбу катился градом пот, скулы были чисто выбритыми, а глаза закрытыми. Еще миссис Анструтер запомнила, причем так детально, что воспоминание об этом впоследствии доставляло ей немало мук, что рот у лица был открыт и между губами торчал один-единственный зуб. Потом лицо исчезло в черном кусте. Достигнув спасительного дома и захлопнув дверь, миссис Анструтер упала в обморок.
После недельного пребывания в Брайтоне чета Анструтеров получила письмо от Эссекского археологического общества.
Оно содержало в себе запрос, владеют ли они портретами определенных исторических лиц, которые планируется включить в будущую книгу об эссекских портретах, публикуемую при содействии Общества.
К письму было приложено второе – от секретаря. Meжду прочим там было написано:
Особенно нас интересует, имеется ли у вас оригинал гравюры, фотографию которой я прилагаю. На ней изображен сэр… лорд главный судья времен царствования Карла II.
Попав в опалу, он, как вам безусловно известно, поселился в Уэстфилде, где и умер от угрызений совести.
Вам наверняка будет интересно узнать, что в приходских книгах, правда Рустинга, а не Уэстфилда, недавно была обнаружена любопытная запись. В ней сообщается, что после его смерти в приходе наблюдалось такое волнение, что, дабы похоронить отставного судью, викарий Уэстфилд собрал всех приходских священников Рутинга.
Что они и сделали. Запись кончается словами: «Кол вбит в поле, граничащее с церковным двором Уэстфилда, с западной стороны».
Будьте добры, сообщите нам, известно ли вам какое-нибудь предание, связанное с этой историей.
Вложенная фотография вызвала у миссис Анструтер сильное нервное потрясение. После чего было решено, что зиму она проведет за границей.
ebooksa