Стенающий колодец

«Ну да, – согласился я, – и еще старух в богадельне да детишек в хижинах. На вашем бы месте я бы обратился к вашему собрату Куинну – может, он даст вам таблетку для прочищения мозгов».

Должен заметить, что в первый и в последний раз он дал понять, что имеет зуб против доктора Куинна и Дженетта, и, как то соответствует моей должности, я попытался убедить его, что он ошибается в них обоих.

Но все же нельзя отрицать, что некоторые уважаемые семейства прихода по совершенно непонятной причине стали оказывать ему холодный прием.

Под конец он сказал, что никому в Ислингтоне он зла не причинял и имеет право жить, как ему заблагорассудится, в любом месте, тем не менее на доктора Куинна он не обижается.

Сейчас я вспоминаю, что, кажется, именно мое последующее замечание навело его на мысль, которую он затем и высказал. Я упомянул о фокусах, которые наблюдал мой браг в Восточной Индии у двора Раджи Майсура.

– Очень удобно, когда человек каким-либо способом приобретает силу оживлять неодушевленные предметы, – отозвался доктор Абелл.

– Наподобие того, когда топор поднимается против того, кто его держит?

– Ну, сей пример мне в голову не пришел, но если вы бы могли заставить книгу прилететь к вам с полки самой да еще приказать ей открыться на нужной странице…

Он сидел близ камина… вечер стоял холодный… и он вытянул руку, вот так, и в ту же минуту каминные приборы – кочерга-то точно, – сильно грохоча, понеслись к нему, и он еще что-то сказал, но я не расслышал. И я заметил ему, что не в состоянии уразуметь, как он не боится, что его действия не повлекут за собой столь тяжелой расплаты, какой ни один христианин и представить себе не может. Он согласился со мной.

«Но я нисколько не сомневаюсь, – возразил он при этом, – что подобного рода сделки очень заманчивы и очень убедительны. И все же вы не одобрите их, доктор? Полагаю, что нет».

Это все, что мне известно о воззрениях доктора Абелла и об отношениях между этими людьми. Доктор же Куинн, как я уже и говорил, был простым, честным человеком, к которому я бы обратился за советом, что я, кстати, и делал. Но, однако, и он время от времени оказывался во власти мучительных фантазий. Был период, когда его так тревожили сновидения, что он был не в состоянии сохранить их в тайне и пересказывал их содержание всем своим знакомым, в том числе и мне. Однажды я ужинал у него, и он все никак не желал меня отпускать.

«Если вы уйдете, – заявил он, – я буду вынужден лечь спать, и мне опять приснится куколка насекомого».

«Вы, должно быть, в плохом состоянии», – предположил я.

«Не думаю», – и он дернулся, будто испугался своих собственных мыслей.

«Я просто хотел сказать, – объяснил я, – что куколка – предмет безвредный».

«Эта не такая, – сообщил он. – Я даже думать о ней не хочу».

А ради того, чтобы я подольше не уходил, он стал мне объяснять (правда, я сам его заставил), что это сон, который ему снится каждую ночь, причем порой даже несколько раз за ночь.

А снилось ему каждый раз одно и то же: будто просыпается он с огромным желанием вскочить и выбежать на улицу. И тогда он одевался и шел к двери, выходящей в сад. У двери стояла лопата, которую он должен был взять, затем он выходил в сад, над которым светила луна (во всех его снах всегда стояла полная луна), и начинал копать, причем будто его что-то заставляло это делать. Через некоторое время лопата натыкалась на что-то светлое. Ему казалось, что это какая-то ткань: то ли хлопок, то ли шерсть. И надо было ему убрать эту ткань. И всякий раз глазам его представал все тот же предмет: куколка ночной бабочки, размером с человека, которая с одного конца вот-вот должна была раскрыться.

Он был не в состоянии пересказать, какое облегчение он бы испытал, если бы мог все бросить и убежать в дом, но на подобное спасение он не имел права. Поэтому, издавая стенания, так как прекрасно знал, что его ожидает, он раскрывал этот конец, или ткань, или, как ему порой представлялось, пленку, и оттуда показывалась гладкая розовая кожа. Как только существо начинало шевелиться, кожа лопалась, и перед ним возникало его собственное лицо в предсмертных муках. Рассказ об этом привел его в такое беспокойное состояние, что из чувства сострадания я был вынужден просидеть с ним почти всю ночь и беседовать на отвлеченные темы. Он сообщил мне, что после этих снов он каждый раз просыпается в состоянии, близком к смерти.

Теперь приводится отрывок из бесконечных показаний Льюка Дженнетта.