Прежде всего иду к этим самым автоматам. Металлические ящики в несколько ярусов. У меня тоже был ярус — второй. Я таки тип. Зачем понадобилось забираться на голубятню? Зря это я. Тонкий маневр, себя не оправдавший. А что мне остается? Либо гнуть спину в кабинете, либо таскаться по вокзалам. Ящики — в два ряда, посреди — неширокий проход. Сержант расхаживает, дежурит. Из отдела транспортной милиции. У них тут были случаи воровства. Хитрюги подсматривали набор цифр на шифраторах и потом открывали ящики.
Спрашиваю: такого-то числа не дежурил? Нет, говорит, дежурил другой. Ну, если понадобится, разыщу. А пока консультируюсь у этого. С автоматами обстоит так: срок хранения пять суток. Сверх срока — вещи изымают. По акту? По акту. Затем еще месяц — в кладовой бригадира. Если хозяин не объявился — списывают в пользу государства.
Иду к бригадиру, предъявляю удостоверение. Бригадир молчалив и медлителен, берет мою книжечку, вертит в руках так и сяк. Ему спешить некуда, а мне — невтерпеж.
— Допустим, два чемоданчика сактированы, — мямлит. — Какой из них?
Даже два? Лишь бы даты изъятия не совпали. А то ведь в самом деле ломай тогда голову: какой из них?
— Давайте оба, — говорю. — Разберемся.
— Постановление есть?
Постановление состряпать недолго. Но для выемки такого рода нужна гербовая печать. Впрочем, с выемкой время терпит. Только бы не обманули меня мои надежды.
— Забирать не буду, — говорю. — Гляну. Можно по актам.
По актам даты не совпадают. Это уже легче. А с ответом пока что сходится: один из чемоданов оставлен на хранение в ту самую пятницу, когда совершено преступление. Другой — сутками позже. Да и, судя по описи, принадлежит он женщине. Этот акт откладываю, беру тот.
Первое, что бросается мне в глаза: деньги. Кроме денег, ничего заслуживающего внимания по списку не числится: шерстяная фуфайка, белье, носки, электробритва, мыло, зубная щетка. В акте указано, что деньги завернуты были в носовой платок и лежали на дне чемодана. Денег — восемь купюр по двадцать пять рублей каждая. Сданы в отдел транспортной милиции под расписку. А бумажник? Мифический бумажник, следовало бы добавить...
Задачка по ответу, да не совсем. Вернее — вовсе не по ответу, потому что юридических оснований приобщать чемодан к делу покамест не видно. Вскрывали его, правда, не юристы, хотя и в присутствии милицейского работника, — раз уж я здесь, посмотрю сам. На это ни постановлений, ни протоколов не нужно. А протокол процессуального осмотра — никак не к спеху. Несите, говорю, сверим с актом.
Чемодан светло-желтый, из кожзаменителя, недавно приобретенный или сравнительно мало бывший в употреблении. Не заперт. Ключики тут же — в специальном карманчике, с внутренней стороны крышки. Владелец ими, видимо, не пользовался. Что касается вещей — все правильно. Все соответствует описи. Сорочки и белье — после глажки, не смяты, — приезжий в дороге не переодевался. Мыло — в пакетике, не распечатанном. Зубная щетка новенькая, без следов порошка или пасты. Все это прикрыто обрывком газеты «Курская правда», а за какое число — по обрывку не видно. Ни документов, ни бумажника, единственное существенное — газета. И еще — бритва. В футляре. Раскрываю футляр, снимаю головку. Та же модель, что и у Подгородецкого. И как это ни поразительно — тоже не хватает одного из подвижных ножей.
Я, пожалуй, раздосадован, — укладываю вещи в чемодан. Бывает. Эти бритвенные ножи частенько выпадают при чистке. А какой из них застрял в подошве башмака — теперь уж никак не определишь. Была заманчивая деталька — и грош ей цена. У нас такое не редкость: злые шуточки коварной силы, именуемой слепым стечением обстоятельств. Спишем в счет издержек производства. Кроме «Курской правды», ухватиться не за что. Гляжу на часы: десять без пяти.
Можно еще — при желании — вернуться в Дворец электриков, и, пожалуй, досмотреть представление, и сообщить Константину Федоровичу последние новости, и перекинуться кое с кем словечком и з п р и н ц и п а, но — хватит демонстраций! Я на них не способен. Жил без этого и как-нибудь проживу.
День был трудный, кое в чем не бесполезный, но малоудачный, — пора его кончать.
11
З. Н. осуществляла домашнее руководство с неизменным усердием и без всяких послаблений. В своих пенатах я и Линка ощущали неусыпный контроль на каждом шагу.
— Дети мои! — сказала З. Н. за утренним чаем. — Что-то вы совсем перестали бывать у Дины Владиславовны.
Когда я еще не прошел моральной закалки, меня эти нарекания выводили из себя. Кто такая Д. В.? Тещина подруга, старая дева, молодежь к ней не ходит. Зачем же нам ходить? Затем, отвечала теща, что у нее бывает весь город.
ebooksa