Хотела ли я продолжения? Скорее всего — нет!
А чего я вообще хочу от этих отношений? Не знаю.
— Так, засоня, — слышу ласковую улыбку в его голосе, — просыпайся и собирайся. Я скоро буду с большим стаканом миндального латте и сладким пончиком. — Он говорит это так соблазнительно, что мне кажется, словно я уже держу в руках бумажную тару из самой популярной кофейни и вдыхаю тонкий аромат молочной пенки с орехом, гармонично переплетающийся с бодрящим кофе.
— Хорошо, — медленно выдыхаю я, жмурясь от предвкушения.
— Жди. Я вот только консультантов напрягу, выберу подарок — и сразу к тебе.
Киваю в знак понимания, будто он может это видеть, а затем отключаю телефон и, бросив его на соседнюю подушку, падаю обратно на кровать, в объятия пушистого одеяла. Натягиваю его выше головы, прячась на мгновение от своего очередного безрассудства.
И пусть от общения с Иваном внутри не пляшут бабочки, как от одного лишь упоминания имени того, о ком я не буду больше думать, у нас есть шанс стать неплохой парой. Тем более, я дала согласие на практику под его началом.
Да, похоже, в моем тихом омуте черти решили отжечь, причем по полной программе! Без скидок на благоразумие.
Решительно откидываю одеяло, подскакиваю с постели, чтобы тут же в недоумении шлёпнуться попой на пол, держа в руках телефон со всплывающим сообщением.
«Привет, Белка! Заеду поздравить Марусю с днём рождения…»
И что всё это означает? Что означает это его многоточие и подмигивающий смайлик в конце?
Я сижу на холодном полу. Рука до хруста сжимает хрупкий пластик современного девайса, а я продолжаю гипнотизировать экран в надежде понять, для чего мне было прислано это сообщение. Зачем человек, пропавший на две недели, вновь появляется в моей жизни вот так вот запросто, невинным посланием напоминает о себе и вводит меня в полный ступор?
Моей попе больно от удара, и чертовски некомфортно в шелковых пижамных шортах восседать на жестком паркете, но сдвинуться с места у меня не получается. Я, словно гипсовая статуя, бледна и неподвижна, вот только бабочки внутри меня уже встрепенулись и щекочут нежными крылышками где-то в районе солнечного сплетения. Дыхание прерывается, а сердце стучит так быстро, что его пульсация, кажется, отдается эхом в тишине квартиры.
По спине пробегают мурашки, и надо бы встать, чтобы перебраться на кровать под теплое одеяло, закутаться в него и никуда не ехать. Спрятаться в норке от всех.
Или все же добраться до душа, ополоснуться под бодрящими струями и, послав все лесом, надеть самый сногсшибательный наряд, натянуть на лицо самую невозмутимо-счастливую улыбку и продолжить реализовывать планы на день? Приехать на семейное торжество под руку с Иваном и сразить наповал того, кто считает нормальным продолжение общения после полного игнора, чтобы этот самоуверенный бабуин покрылся проплешинами, кусая локти от осознания своего хамского поведения.
Экран телефона медленно гаснет, пряча в гигабайтах своей электронной памяти нелепое сообщение, и, словно в черную дыру неизвестности, затягивает мой отрешенный разум, но тут же вновь загорается всплывающим посланием с фотографией и вопросительной припиской: «Как думаешь, понравится?». На полном автопилоте разблокировав телефон, щелкаю по картинке и разглядываю умиляющее фото: довольно улыбающийся Саша в обнимку с большущим плюшевым медведем карамельного цвета. Маруся о таком давно мечтает, только мама считает это бессмысленной тратой денег и лишним пылесборником в нашей небольшой квартире.
Не задумываясь, набираю ответ: «Сам догадался или кто подсказал?».
А в ответ прилетает игривое: «Девочки же любят медвежат!». Вот так вот утвердительно заявляет, видимо, нисколько не сомневаясь в правильности своего заявления. Гад этакий! Скольким девочкам он уже таких «мишек» покупал?
«Ни одной. Этот первый», — читаю я.
Упс!