Шесть дней

— Как вас понять, Василий Леонтьевич? — спросил озадаченный Васька. — Ждать решения или можно удаляться?

— Удаляйся… — буркнул Дед.

После Дедовой науки, когда направлялись в душевую, Василий с опаской оглянулся, не следует ли за ним вездесущий Дед, и сказал:

— Слеза меня прошибла, до того душевно он говорил…

— Тебя?.. — удивился Виктор.

— Что же, я не человек, что ли? — обиделся Василий.

XVI

Вечером открыл высоким гостям дверь сам именинник в иссиня-черной, цвета воронова крыла паре, с колодками орденов и знаком лауреата Государственной премии, при галстуке, но почему-то в выпущенной поверх брюк, вылезавшей из-под пиджака и достигавшей колен белоснежной сорочке. Гости толпились в прихожей, покряхтывали, приглаживали волосы. Вошла в квартиру с кошелкой в руках супруга Деда Мария Андреевна.

— Что с тобой, Вась? — поздоровавшись с гостями и увидев спущенную по колена сорочку, ахнула она. — Успел уже приложиться…

— В своей же квартире, — попытался защитить друга Черненко, — как удобнее… Тем более, можно сказать, свой день.

— Ты что меня срамишь перед людями? — рассердился Василий Леонтьевич. — Ну и что, если бы я и приложился? Какой тут грех? Валентин правильно говорит: мой день.

— Да ты на себя взгляни! — возмутилась Мария Андреевна. — Можно сказать, весь цвет к тебе пожаловал, а ты… Взгляни!

Дед нагнул голову, осмотрел себя, увидел у колен рубаху и спокойно сказал:

— Ну и что? Корреспондент приезжал фотографировать…

— В таком-то виде? — чуть не плача, воскликнула Мария Андреевна.

— А в каком еще? До грудей, до грудей надо было представиться, пойми ты. Ну вот, по сих пор, — Василий Леонтьевич для наглядности обеими ладонями резанул себя по животу. — Дальше-то хоть в кальсонах стой, хоть напрочь без порток, фотоаппарату не видать… Забыл я с ей справиться…

— Лень тебе было рубаху заправить! Ты посмотри на гостей, кто тут собрался.

— Ну и что? Все мужики, — упрямился Дед, заново оглядывая гостей. — Мужского полу все, они еще не такое видали. Проходите, товарищи, — сказал Дед. — Я сейчас, моментом это обмундирование скину…

— Как это — скинешь? Ты что, гостей встречаешь или в баню собрался? — воскликнула Мария Андреевна.

— Опять нехорошо! — с досадой сказал Дед. — Как юбилей, так деваться некуда… Идите, идите в залу, а я тут на свободе с етой рубахой разберусь, шьют, как на сумасшедших, будто для смирения, того гляди в ей запутаешься…