— Но он ничего не сказал Бобби.
— Он и не скажет. Он слишком упрям, чтобы признать, что они были правы. Они меня ненавидят, и он меня ненавидит, но хранит это от них в тайне, а они тоже. От него, я имею в виду. Но делают все, чтобы я знала.
— Вам следует отсюда уехать, и как можно быстрее. У вас есть сорок восемь часов.
— Да, думаю, ровно сорок восемь часов, — кивнув, сказала она. — Его выпустят в семь утра. Они будут ехать всю ночь, чтобы его встретить. Дорога сюда займет семь часов. Так что он будет здесь в понедельник, примерно в это время.
— В таком случае уезжайте прямо сейчас.
— Я не могу.
— Вы должны, — сказал он. — Это ужасное место. Здесь живут так, словно внешнего мира не существует.
Кармен с горечью улыбнулась.
— Это вы мне говорите? Я прожила здесь почти семь лет. Почти всю свою взрослую жизнь.
Она повесила сумочку и шляпу на гвоздь в стене и сама оседлала лошадей, быстро и ловко. Она была стройной и изящной, мышцы на руках напрягались и расслаблялись, когда она поднимала седла, пальцы умело управлялись с замками и застежками. Она оседлала двух лошадей за четверть времени, которое у Ричера ушло на то, чтобы оседлать одну.
— Вы здорово с этим управляетесь, — сказал он.
— Gracias, señor, — сказала она. — У меня хорошая практика.
— Тогда как они могут верить в то, что вы регулярно, точно по расписанию, падаете с лошади?
— Они считают, что я неуклюжая.
Он наблюдал за тем, как Кармен вывела лошадь из стойла. Это был один из меринов. В своих джинсах она казалась такой крошечной рядом с ним, что Ричер мог бы обхватить ее талию одной рукой.
— Вы не выглядите неуклюжей, — сказал он.
— Люди верят в то, во что хотят верить, — пожала плечами она.
Ричер взял у нее поводья, лошадь фыркнула и переступила с ноги на ногу. Опустила и подняла голову, потом еще раз, потащив за собой его руку.
— Выведите его, — сказала Кармен.
— А разве мне не полагается надеть кожаные штаны? И специальные перчатки?