— Я не закричу, — холодно ответил Фарнезе. — Идемте, господа, я спешу. А ты, — продолжал он, поворачиваясь к лакею в черном, — а ты, иуда, можешь оставить себе мой кошелек, и это будет платой за твое предательство.
Лакей опять перекрестился, поклонился и произнес:
— Господь повелевает, я повинуюсь!
Итак, они отправились в путь. Кардинал шел посередине. Казалось, несколько дворян мирно возвращаются домой. Мрачный и задумчивый принц Фарнезе вспоминал дворец Ситэ, это зловещее логово, входя в которое никто не мог быть уверенным в том, что выйдет оттуда живым.
Через двадцать минут маленький отряд достиг дома Фаусты. Кардинала провели в комнату, дубовые двери коей были снабжены прочными запорами, а узкие окна, выходящие на Сену, защищены толстыми решетками.
Он попросил, чтобы его сразу проводили к Фаусте. Но вместо ответа человек, приведший его сюда, закрыл дверь и задвинул засов. Фарнезе рухнул на стул. На его бледных губах играла насмешливая улыбка:
— Кто знает, не лучше ли мне умереть! Проклятие Нотр-Дам тяготеет надо мной и надо всем, что дорого мне! Но умереть, не покарав это исчадие ада, Фаусту!.. О Клод, Клод! Что ты делаешь сейчас?..
Итак, что же делал Клод? Он видел, как Карл Ангулемский увез Виолетту; он был совсем рядом с помостом.
Фауста, конечно, заметила его и догадалась, что он собирается делать! Она сказала несколько слов человеку, находившемуся рядом с ней, тот бросился к Клоду.
Палач одним из первых схватил за поводья чью-то лошадь, принудил ее повиноваться и помчался за Пардальяном. Однако когда шевалье свернул, Клод не последовал за ним, подобно прочим. Он торопился отыскать Карла Ангулемского, который исчез вдали, за поворотом. Он добрался до этого поворота как раз вовремя и заметил, что Карл повернул на улицу Барре. Клод сделал то же самое…
Карл решил, что его преследуют.
Когда лошадь остановилась перед особняком Мари Туше, он спрыгнул на землю, подхватил на руки Виолетту и забарабанил в дверь молотком с таким неистовством, что сбежались перепуганные слуги. Дверь открыли, и Карл внес в вестибюль бесчувственную Виолетту…
В этот момент у дома появился Клод. Юный герцог немедленно выскочил наружу и направил на него пистолет. Клод, задыхающийся, изнемогающий, находился в том состоянии, когда уже не разум управляет человеком, а лишь нервное возбуждение. Клод сказал себе, что сейчас и здесь этот молодой человек убьет его, но у него и мысли не возникло как-то защитить себя. Карл выстрелил… Но в момент выстрела его рука, к счастью, дрогнула, и пуля пролетела мимо. Карл почувствовал, что его обнимают чьи-то руки, и слабый голос прозвучал у него над ухом:
— Мой отец! Вы стреляете в моего отца!
Молодой герцог вскрикнул и с ужасом воззрился на Клода… Тот, весь окутанный дымом, стоял бледный и недвижный. Карл бросился к нему, воскликнув:
— Я не ранил вас?..
— Нет!
— Входите… входите же! Она назвала вас отцом… простите… я думал, что вы гонитесь за нами… Если бы вы знали, как я люблю ее… Я потерял рассудок… Я мог бы убить любого…
Через несколько минут Карл Ангулемский и Виолетта то плакали, то смеялись в объятиях Клода. Палач не в силах был сдержать свою нежность.
Для этих троих настал момент величайшего счастья. Виолетта радовалась избавлению от страшной смерти, обретению любимого и возвращению отца, мужчины же переживали то тихое изумление, которое охватывает закаленные души, когда опасность внезапно сменяется безмятежностью, а отчаяние — уверенностью в благоприятном исходе. Они едва были знакомы друг с другом, но им казалось, что они всегда жили вместе. Клод прошептал на ухо Виолетте:
ebooksa