— Вот что, — промолвил тогда Моревер, — пока ты еще жив, Пардальян, пока палач еще только готовит свои пыточные клинья, щипцы и клещи, выслушай меня. Не знаю, как Бюсси-Леклерк, но я должен признать, что боялся тебя. Теперь же, когда ты закован в кандалы, я больше не боюсь, ты понимаешь? Человека, который стоит перед тобой, зовут Моревер… Это тот самый Моревер, чье лицо носит отметину, оставленную твоим хлыстом! Ты посмел оскорбить меня! Я тот самый Моревер, который тогда, на склонах Монмартра, столь удачно поцарапал кинжалом твою любовницу Лоизу де Монморанси. Ведь она умерла, правда?
Этот мерзавец внимательно наблюдал за тем, какой эффект произвело все сказанное им. Впрочем предварительно он измерил взглядом длину цепей, чтобы быть уверенным, что Пардальян не сможет до него дотянуться.
Он не заметил никаких признаков волнения на странно спокойном лице Пардальяна. Пардальян не смотрел на него. Он только сунул правую руку за борт камзола. Его пальцы сжались в кулак при мысли об отце, который умер у него на руках, и при мысли о той, которую он преданно обожал. Ногтями он рвал себе грудь, но из этой груди так и не вырвался возглас горя и отчаяния.
Пардальян жестоко страдал, но его лицо, бледность которого нельзя было рассмотреть, сохраняло все то же выражение, в уголках губ под топорщившимися и подрагивавшими усами появилась ироническая складка.
«Черт побери! — с досадой выругался про себя Моревер. — Неужели воспоминания о прошлом не причиняют ему страданий?»
— Ты долго искал встречи со мной, — продолжал он. — Вот уже много лет, как ты преследуешь меня. Вот уже многие годы я от тебя убегаю. В конце концов я спросил себя, что же такое ты хочешь мне сказать; и постарался устроить эту встречу. Так вот, я готов тебя выслушать. Что ты имеешь мне сообщить?
Пардальян следил глазами за беспорядочными метаниями летучей мыши, которая, влетев в камеру, была безумно напугана светом фонаря и теперь билась в узком пространстве, натыкаясь на стены и бесшумно и упрямо ища темноты.
— Посмотрим, найдет ли она способ выбраться отсюда, — прошептал шевалье.
Моревер затрясся от ярости.
— Хорошо, — сказал он, — ты тоже отсюда выйдешь, но только ногами вперед. Палач завтра тебя так отделает, что ты станешь окровавленным трупом, вполне готовым для могилы. Будь спокоен, Пардальян, ты не отправишься на кладбище, где хоронят казненных, в одиночестве. Я сам провожу тебя туда. И когда я услышу, как ты испустишь последний вздох, и увижу, как на твой гроб бросят последнюю горсть земли, я уйду, наконец-то спокойный и свободный. Я тебя уверяю, Пардальян, что проведу затем прекрасную ночь, говоря самому себе: «Все в порядке, господин Пардальян лежит в могиле». И если какой-либо кошмар будет преследовать меня и после твоей смерти, то моя женушка сумеет ободрить и утешить меня.
Моревер на мгновение замолчал. Он надеялся, что на этот раз нанес Пардальяну ужасный удар и что если тот и не страдал при воспоминаниях о прошлом, то уж сейчас наверняка застонет от душевной муки.
— Моя жена! — продолжал он. — Да ведь ты ее знаешь…
Пардальян левой рукой отмахнулся от летучей мыши, которая натолкнулась на него. Как только он шевельнулся, Моревер в ужасе отскочил подальше.
«Что за глупость! — подумал он, стараясь умерить сердцебиение, — ведь он закован в цепи…»
И все же злодей остался стоять на том месте, куда отступил.
— Будет только справедливо, если ты узнаешь, на ком я женат и что стало с твоими друзьями. Из-за этого я и пришел. Так вот, ты знаком с моей женой. Ее зовут Виолетта. Мы только что поженились, час назад! Моревер — супруг певицы Виолетты. Что ты на это скажешь?
Пардальян даже не моргнул глазом и не сделал ни единого жеста, ничем не обнаружив, что слышал слова Моревера. Но он был вынужден предпринять страшное усилие, для того, чтобы заставить свое лицо и тело сохранять полную неподвижность. Если бы Моревер мог видеть ту руку, что шевалье сунул за борт камзола, то заметил бы, что она вся в крови.
— Когда ты будешь мертв, — продолжал Моревер, — мы с Виолеттой уедем. Меня мало волнует, любит она меня или нет. Напротив, я даже желаю, чтобы она меня ненавидела, так как мне будет вдвойне приятно сознавать себя господином девушки, которая любит другого. Этот другой — один из твоих самых любимых друзей. Его я тоже ненавижу, потому что он твой друг. И он приговорен мною к смерти. Прислушайся… Ты слышишь, как он воет? Там, прямо над тобой. Камера номер четырнадцать, как сказал мой приятель Леклерк… Так вот, это камера Карла Ангулемского! Ты мне ничего на это не скажешь?
Мореверу показалось, что до него донесся тихий вздох, но этого было явно недостаточно для утоления его жажды мести.
— Таким образом, — вновь заговорил он, — прекрасная цыганка носит мое имя, и я ее скоро увезу! Это мое достояние, моя вещь! Лиха беда начало! Маленький Валуа находится там, наверху, в камере, похожей на вашу. Вы можете слушать его вопли. Это скрасит вам время ожидания пытки, на которую непременно придет герцог де Гиз, сопровождаемый вашим покорнейшим слугой. Что вы на это скажете? Ничего? Пусть так!
ebooksa