Заговорщица

— Смерть ему! — откликнулись кардиналы.

Пардальян рванулся вперед, подняв шпагу. Засвистел в воздухе клинок, раздались крики раненых, перед неистовым натиском шевалье солдаты отступили. Невероятно, но Пардальян прорвался к садовому павильону совершенно невредимым — только камзол оказался располосованным в нескольких местах. Он успел захлопнуть за собой заднюю дверь, поспешно запер ту, что вела сюда с фасада, и в мгновение ока нагромоздил перед обеими целую баррикаду из мебели.

Фауста молча сидела в кресле посреди того самого зала, где некоторое время назад беседовали Фарнезе и Ровенни. Она опустила вуаль на лицо, чтобы скрыть охватившее ее глубокое волнение. Фауста размышляла, искала единственно верный ответ на вопрос… и не находила его…

Пардальян спас Виолетту, это понятно… но вот зачем он спас Фаусту? Он всегда мешал ее замыслам… а теперь она обязана ему жизнью…

Солдаты Сикста пытались ворваться в дом, но тяжелая старинная дверь никак не поддавалась. Шевалье прикинул и решил, что в его распоряжении примерно час. Он подошел к двери и крикнул, стараясь перекрыть своим зычным голосом бешеные вопли атакующих:

— Потише! Ничего не слышно! Я хочу поговорить с папой!

Установилась тишина, видимо, к павильону приблизился Сикст.

— Ваше Святейшество! — сказал шевалье. — Вы меня слышите?

— Что вам угодно? — откликнулся чей-то хриплый голос. Пардальян понял, что с ним говорит Ровенни.

— Ровным счетом ничего. Но, будьте любезны, напомните господину Перетти, что как-то на мельнице мы с ним очень мило побеседовали…

— Ваша наглость и преступные угрозы в адрес папы римского перечеркнули те услуги, что вы когда-то нам оказали! — ответил из-за двери Сикст V. — Однако в благодарность за прошлое я дарую вам один час, чтобы вы успели помолиться.

— Слышали? — спросил Ровенни.

— Не глухой! — ехидно ответил шевалье. — К тому же у Его Святейшества на редкость мощный голос для старца, стоящего на краю могилы. (Тут насторожился Ровенни, уязвленный в самое сердце.) Передайте Его Святейшеству, что мне нужно три часа. Я молюсь редко, но уж если начинаю, то стараюсь не пропустить ни единой молитвы.

— Это все?

— Нет, клянусь ключами Святого Петра! Передайте Его Святейшеству, что не успею я закончить молиться, как в монастырь явятся вооруженные люди, которые не очень-то чтят папу римского. Вы помните, сударь, что через стену мы перескочили вдвоем? А вы заметили, что мой товарищ исчез? Так вот, довожу до вашего сведения, что он двинулся прямиком в Воровской квартал, и часа через два (а раньше вы все равно с этой дверью не управитесь) вернется сюда с бандой грабителей и разбойников. Вот я и боюсь, что эта публика отнесется без должного почтения не только к кардиналам и епископам, но даже к самому папе римскому!

— Безбожник! Негодяй! — взревел Ровенни. — Солдаты! Взломать дверь!

Но папа жестом остановил кардинала. Сикст V подозвал нескольких приближенных и коротко посовещался с ними вполголоса.

— Я этого человека знаю, — сказал папа. — Он — воплощение отваги. На мельнице он творил чудеса. Вы не поверите и половине того, что о нем рассказывают. Есть люди, которых Господь создал с единственной целью: чтобы сильные мира сего не забывали о собственном ничтожестве… Он из таких… Я уезжаю. Ровенни, буду ждать вас в Лионе, оттуда мы вместе поедем в Италию, в Рим… Дорогой Ровенни, передайте остальным, что папа их прощает, ибо они вернулись в лоно истинной церкви. Что же касается вас, дорогой друг, вы знаете, что вам предначертано судьбой… А теперь надо уезжать. Я не могу позволить, чтобы наши лучшие люди погибли под ножами каких-то бандитов.

Сикст V подошел к двери и окликнул Пардальяна:

— Сын мой! Вы там?