Заговорщица

Раненый только кивнул головой.

Пардальян достал письмо, а граф посмотрел на него с безнадежным отчаянием.

— Перестаньте! — взволнованно произнес шевалье. — Что вам в этом письме? Неужели вы думаете, я воспользуюсь им, чтобы скомпрометировать госпожу Фаусту?

— Я боюсь… — чуть слышным голосом прошептал раненый, — я боюсь, что вы отвезете письмо к королю Франции… Тогда я погиб… мое имя обесчещено…

— Так вы этого боитесь?

— Да! — ответил раненый.

— Хотите, я докажу вам, что вы заблуждаетесь? Хотите, я докажу, что Валуа не получит письма?

— Какие тут могут быть доказательства… — прошептал раненый.

— Да самые неоспоримые, и я их вам сейчас представлю, — улыбнулся шевалье. — Смотрите же!

С этими словами он взял письмо и разорвал его на мелкие кусочки — не вскрыв, не сорвав печати, не взглянув даже на имя адресата! Расправившись таким образом с посланием Фаусты, он подбросил бумажные клочки в воздух. Порыв ветра подхватил их и унес в море.

Пока Пардальян рвал письмо, граф Луиджи смотрел на него с изумлением, затем это изумление сменилось восхищением. Раненый с волнением произнес:

— Спасибо, сударь, я так вам благодарен!

Пардальян пожал плечами.

— Я говорил вам, что считаю госпожу Фаусту своим заклятым врагом. Но я не из тех, кто готов подло воспользоваться случайно попавшим в его руки письмом для того, чтобы уничтожить женщину. Я уже и думать забыл этом послании. Я вас успокоил, граф?

— О да, сударь! Я счастлив… теперь я могу умереть спокойно…

— Вот еще! Вы не умрете!

Раненый грустно покачал головой. Потом силы изменили ему, и он потерял сознание.

Пардальян подошел к своему коню, порылся в седельной сумке и вытащил бинты, корпию, мягкую белую ткань — словом, все то, что нужно для перевязки. Не стоит особо хвалить шевалье за такую предусмотрительность. В его времена любой, кто отправлялся скитаться по дорогам, не забывал захватить с собой подобные предметы — на тот случай, если будет ранен.

Пардальян торопливо спустился по крутой тропинке вниз, к морю, намочил в соленой воде тампон из корпии, вернулся к графу, промыл его рану, прикрыл ее тампоном из корпии и умело перевязал.

Раненому, видимо, стало легче, и он пришел в себя.