Заговорщица

— Хорошо бы нам встретиться поскорей! — ответил ему Сен-Малин. — Когда, наконец, мы выплатим наш долг, я буду безмерно счастлив — ведь тогда ничто не помешает мне убить вас… пока вы живы, мы шагу ступить спокойно не можем!

— Горю желанием скрестить свою шпагу с вашей, — добавил Монсери, — иначе король отправит нас в изгнание.

— Постараюсь не разочаровать вас, господа! — заключил Пардальян. Последние слова прощания, и трое всадников выехали за городские стены Шартра. Шалабр то ли помахал, то ли погрозил им вслед… Через несколько минут шевалье, Жак Клеман и Карл Ангулемский уже неслись по парижской дороге. Итак, те, кого послали убить наших героев, сами помогли им выбраться из города.

…Всю ночь трое всадников скакали молча. На рассвете они свернули и заехали в деревню: надо было дать коням передохнуть. Они расположились в деревенском трактире.

— Здесь я с вами расстанусь, — сказал Жак Клеман.

— Поступайте, как хотите, — ответил шевалье. — Но стоит ли нам расставаться?

— Я должен вернуться в монастырь, — упрямо произнес монах. — Я покинул святую обитель лишь для того, чтобы выполнить веления Господа.

— Не столько Господа, сколько синьоры Фаусты! — проворчал Пардальян.

Жак Клеман продолжал, словно не слыша слов шевалье:

— Всемогущему было угодно, чтобы вы встретились на моем пути. Значит, час смерти для Валуа еще не пробил. Лишь один человек мог заставить меня отступить от задуманного, и человек этот вы, шевалье! Вас я и встретил. Я понял, что Господь дает царю Ироду еще несколько дней жизни… Я вернусь в келью и буду ожидать нового приказания Отца небесного. Уверен, ангел снова явится ко мне…

Слова Жака Клемана встревожили шевалье.

— Послушайте, — сказал Пардальян, — думаю вам стоит покинуть монастырь. Бросьте вы эти молитвы, бесконечное умерщвление плоти, расстаньтесь с кельей и с одиночеством. Вы совсем измучены да еще бесконечно поститесь, немудрено, что вас преследуют всякие видения, навевая вам мрачные мысли. Вы же молоды… вам надо жить, любить и быть любимым…

Жак Клеман смертельно побледнел, руки его задрожали.

А шевалье продолжал:

— Из вас получится отважный и благородный рыцарь… Вы узнаете простые человеческие радости… останьтесь со мной… ручаюсь, я вылечу вас…

— Нет, Пардальян! — монах упрямо тряхнул головой. — Начертанное в книге судеб должно свершиться. Раз Господь избрал меня для того, чтобы освободить землю от этого чудовища, от царя Ирода, значит, такова и воля моей матери, той, что столько страдала, столько плакала и умерла, проклиная имя Екатерины Медичи… Пардальян, голос матери ведет меня!

Шевалье задумался.

— Ну что ж! — произнес он наконец. — Вы избрали свой путь и пройдете по нему до конца… Ничто вас не остановит…

— Ничто! — эхом откликнулся монах.

— Но раз уж вы решились убить короля Франции… а вы ведь своего решения не измените?