Леонора смотрела на него с удовлетворением, одобрительно кивая головой. Потом она заговорила все с той же загадочной улыбкой:
— Я знала, что вы не отступите перед опасностью. Однако, если мы хотим успешно завершить дело, нам нужно ясно отдавать себе отчет, какие препятствия возникнут перед нами. Итак, я продолжаю. Против нас выступит человек, более опасный, нежели все те, кого я назвала. Потому что на стороне этого человека, помимо необыкновенной силы и гениального чутья, позволившего ему расстроить самые хитроумные замыслы и восторжествовать над врагами, которые могли бы уничтожить любого, кроме него… на стороне этого человека, говорю я, будет право… право собственности.
— Кто же это? — прорычал Кончини с налитыми кровью глазами и с искаженным от злобы лицом.
— Я назову вам его, Кончино. Пока же знайте, что это отец того, кому принадлежат миллионы. И он будет яростно защищать богатства своего сына.
— Я слышал, — сказал Кончини вполголоса, — что принцесса Фауста завещала сокровище сыну…
Леонора кивнула в знак подтверждения.
— Так, значит, сын Фаусты не умер, как все полагали?
Еще один кивок Леоноры — на сей раз в знак отрицания.
— Кто он?
Леонора, ткнув пальцем в паркетный пол, выдохнула имя, которое Кончини не столько услышал, сколько угадал.
— О! О! — произнес он ошеломленно. — Теперь я понимаю!
И тут же взревел в ярости:
— Сын Фаусты мертв! И любого, кто встанет между мной и сокровищем, ждет такая же судьба.
Леонора смотрела на него все с тем же выражением загадочного удовлетворения, какое появилось у нее несколькими минутами раньше.
Кончини спросил с холодной решимостью:
— Это все опасности, которые подстерегают нас?
— Нет, — отчетливо произнесла Леонора.
И она добавила таким зловещим тоном, что Кончини невольно вздрогнул:
— Я оставила напоследок самую ужасную, самую страшную для нас угрозу, в сравнении с которой все остальное покажется вам пустяком.
— Слушаю вас.