Сын шевалье

— Скажите, — небрежно спросила Бертиль, — знают ли в этом доме господина шевалье де Пардальяна?

— Конечно, — ответила горничная. — Это он привел вас сюда, мадемуазель.

— Итак, граф де Маржанси?..

— …и есть шевалье де Пардальян, — с улыбкой закончила горничная. — Это его причуда. Кажется, он предпочитает это имя другим.

Бертиль, поблагодарив горничную улыбкой, отпустила ее.

— Так значит, — произнесла она взволнованно, — вас прислал этот храбрый дворянин? И вы говорите, он ранен? Серьезно ли? Скажите мне скорее. Ничего не скрывайте.

Но теперь уже старуха проявила недоверчивость и осмотрительность.

— Погодите! — сказала она. — Прежде я должна увериться, что вы и есть та самая особа, кого разыскивает этот человек. Я должна вам задать два вопроса… Извините меня, прекрасная госпожа, я поступаю так, как мне приказали.

— Посмотрим, что это за вопросы, — согласилась Бертиль.

— Вы ли дочь женщины, которая некогда была невестой графа де… Проклятая память! Графа де Во… Во… Вобрен! Вспомнила!

— Это я, — сказала Бертиль без колебаний.

— Есть ли у вас бумаги, которые касаются шевалье де Пардальяна и его сына?

— Какие бумаги? — спросила, вновь насторожившись, Бертиль.

— Ах Господи, я не знаю. Мне ничего не объяснили. Сказали только: «Бумаги, которые касаются меня и моего сына». Я просто повторяю…

— В самом деле — да, у меня есть бумаги, которые интересуют господина Пардальяна и его сына.

— Тогда, — сказала старуха с удовлетворением, — вы действительно та, кого я ищу… и я вам расскажу все как на духу. Повторю, как смогу, слова этого благородного дворянина. Кажется, он был другом графа, жениха вашей матери. Вот так. И этот благородный дворянин намеревался расспросить вас о бумагах. Но всего час назад он упал с лошади и проломил себе череп! Очень хорошо. То есть, я хотела сказать: какое несчастье!

Следует отметить, что если у Бертиль и были подозрения, то теперь они окончательно развеялись. Все сказанное посланницей вполне согласовывалось с реальными фактами.

Ведь она не говорила о бумагах ни одной живой душе и поэтому имела право считать, что никто в мире не знает об их существовании. Кроме, разумеется, того человека, которому они предназначались. Очевидно, этим человеком был шевалье де Пардальян. Так предположила Бертиль и немедленно уверила себя, что не ошиблась.

Почему шевалье, зная о документах, не явился раньше? Ответ был очевиден: она сама таила свое имя. Как только оно стало известно шевалье, тот последний поторопился увидеться с ней. Это показалось ей вполне естественным: конечно, он должен был поговорить с ней.

Теперь она упрекала себя за то, что так долго хранила инкогнито. Ей давно следовало найти господина де Пардальяна. Допустим, она не могла сама начать поиски, ибо была юна, одинока и неопытна. Но по крайней мере она не должна была мешать шевалье, скрывая свое имя. Теперь у нее не было сомнений, что Пардальян давно уже искал ее.