— Тогда я тоже вам буду сестрой! А он — моим мужем; если не он, то никто! Скажите же ему, чтобы он спас меня отсюда…
Перетта поспешно освободилась от объятий названой сестры и довольно неласково прошептала:
— Тише, они идут!
Бертиль на радостях не заметила, как переменился голос прачки… Она отпрянула и стала складывать белье в корзину; Перетта с невозмутимым видом передавала ей сорочки и кружева. За этим занятием их и застала сестра-надзирательница. Она подозрительно поглядела на них, но девушки были так благодушны, что она тут же успокоилась.
Как ни умела Перетта владеть собой, как ни хоронила свою мечту — нежданное признание Бертиль ошеломило и расстроило ее. Сперва она хотела даже бежать прочь, но пришла в себя, как только явилась тюремщица.
Уходя, Перетта улыбнулась Бертиль. Юная узница все поняла — эта улыбка много ей обещала. Не помня себя от счастья, она только приложила руку к груди, чтобы унять биение сердца…
Глава 42
ПТИЧИЙ ДВОР ДОСТОПОЧТЕННЫХ МОНАХИНЬ
А теперь, читатель, мы расскажем тебе о жизни уток и кур в Монмартрском аббатстве. И нечего удивляться! Ведь события из истории этих пернатых имеют к нашему рассказу самое непосредственное отношение.
На склоне Монмартрского холма, примерно на полдороге между часовней Мученика и вершиной, где стояла часовня Святого Петра, находилось нечто вроде маленькой площади. Вот каковы были ее границы: с севера (то есть на вершине холма) — луг и несколько домиков на нем; с юга — еще один большой луг, тянувшийся почти до самой часовни; с востока — стена аббатства с калиткой в северном углу; с западной стороны проходила тропка к колодцу и все той же часовне.
Тропка вилась между лугами и каменоломнями. Неподалеку от площади на нее выходила ферма, о которой мы и расскажем. Жило там семейство крестьян, состоявших на службе при аббатстве. Рядом с фермой — две лужайки, разгороженные забором. На одной гуляли сотни кур; посреди другой в маленьком прудике плавало множество гусей и уток. И это был еще далеко не весь птичий двор достопочтенных монахинь…
Между птичником и площадью — тоже забор. В нескольких шагах от забора стояло некое полуразрушенное строение, а чуть подальше — крест.
Вот и описано место действия. Теперь — действующие лица.
В прошлом году монастырская птичница нашла с десяток яиц дикой утки — она меньше домашней, но мясо ее сочней и нежней. Птичница подложила яйца под наседку. Вылупился один селезень и две уточки. Не больно-то много… но ведь от них еще потомство пойдет!
Дикая утка в одно прекрасное утро всегда может улететь — поминай потом как звали. Но справиться с этим нетрудно: надо просто вырвать у нее из крыльев большие перья. Так птичница и сделала.
Вообще-то дикие утки живут парами, но селезни у них крепкие. Хотите подсадить к нему двух-трех самок? Пожалуйста! Он только рад. Вот и наш жил с двумя женами (они же ему приходились и сестрами).
Он был эдакий славный толстый папаша — ленивый, покладистый, глуповатый. Голова его изумительно отливала сапфиром и изумрудом. Носил он маленький белый галстучек, роскошную темно-красную сорочку, богатый перламутровый камзол с голубой оторочкой и нарядные оранжевые туфли. Красавец писаный!
Он догадывался о своей неотразимости, а потому ходил вразвалку, страшно пыжился и на ходу все время важно повторял низким басом:
— Кря, кря, кря! Кря, кря, кря!
Что на утином языке означает: