«Пожалуй, только Виолетта сумеет вызволить нас из этой западни. Но сможет ли она повлиять на герцога? Ведь он с такой легкостью согласился разделить трон с мадам Фаустой. А это означает, что Карл Ангулемский сильно охладел к нежной красавице, которую раньше так любил».
Тут дверь распахнулась, и в комнату влетела раскрасневшаяся Жизель с горящими глазами.
— Матушка, матушка, вот и отец! — восторженно вскричала она.
Заметив Пардальяна, девушка застыла на месте. Надо полагать, что она прекрасно знала шевалье, ибо радостно воскликнула:
— Господин де Пардальян!
И, как ребенок, бросилась ему на шею:
— Как я рада видеть вас, сударь!
Пардальян нежно прижал Жизель к сердцу, потом легонько отстранил, чтобы полюбоваться прелестным девичьим лицом, и сказал:
— Жизель, крошка!.. Да как ты выросла, окрепла, похорошела! А ведь такая была маленькая! Ну, а теперь — просто барышня, настоящая барышня! А какая красивая, краше не бывает!.. Вся в мать…
— Ах, как будет счастлив отец! — проговорила Жизель, обворожительно зардевшись.
Однако, любуясь девушкой, Пардальян незаметно отстранил ее от себя, чтобы не утратить свободы движений: сражаться с герцогом Ангулемским он не будет, но и прирезать себя, как барана, тоже не позволит. Пронзительным взглядом шевалье смотрел на лестницу. Удивительно: герцог все еще не появлялся.
Виолетта тоже была изумлена. Она спросила у дочери:
— А где же твой отец?
— У него шпора отцепилась, вот он и задержался, — объяснила девушка.
Тут на лестнице раздались шаги, и все услышали голос герцога:
— Вот и я, Виолетта.
Герцогиня, которая боготворила мужа, не сорвалась с места ему навстречу. Услышав любимый голос, она болезненно сморщилась. Теперь женщина различала в нем интонации, которых не замечала до разговора с Пардальяном. Наверное, звуки этого голоса породили у нее те же мысли, что и у шевалье. А Пардальян подумал:
«Черт побери! Какой спокойный, какой холодный голос… Нет, это не голос человека, который спешит прижать обожаемую жену к любящему сердцу».
И это была сущая правда. В ровном голосе герцога звучало полное безразличие. Чуть раньше Виолетта не заметила бы этого. Но теперь она почувствовала равнодушие мужа. И еще обратила внимание, что он надолго задержался с дочерью внизу. Ну, это понятно, ведь он обожал Жизель. И вполне мог на несколько минут забыть о ее матери. Но потом? Нет, он явно не спешил. Ведь эту шпору можно было приладить и позже. Влюбленный так не возвращается… Так приходит в дом муж, который давно не помнит, какие чувства он питал когда-то к жене…
Все это промелькнуло в голове у герцогини за какую-то долю секунды. Глаза Виолетты увлажнились, и тяжелый вздох сорвался с плотно сжатых губ. Но в груди у этой нежной и хрупкой женщины билось благородное сердце. Сейчас ей некогда было думать о себе. Она превозмогла мучительную боль, принуждая себя казаться спокойной и нежно улыбаться. Но Виолетта не сделала навстречу любимому ни одного шага.