Последняя схватка

22
18
20
22
24
26
28
30

— Хорошо, останемся здесь… на виду у наших недругов!

Сохраняя полное самообладание, он властным жестом заставил отступить всех, кто находился рядом. Пардальян улыбнулся и подумал:

«Ого! Да он смелый парень!»

Обманутые в своих ожиданиях придворные отошли подальше. Через несколько секунд Кончини уже снова красовался возле королевы, улыбаясь с уверенным видом, хотя на душе у фаворита было очень и очень скверно… В зале образовался большой пустой круг, в центре которого оставались только король и Пардальян. Все присутствующие снова оживленно заговорили между собой. Казалось, никто не обращал внимания на Людовика и шевалье. Но на самом деле все украдкой следили за ними глазами и отчаянно напрягали слух. И монарх с Пардальяном знали, что это так.

Когда их оставили одних, Пардальян заговорил первым. Он поклонился и промолвил:

— Сир, я просто не знаю, как выразить вам свою признательность. Вы удостоили меня незабываемого приема! Я очарован и смущен.

— А у вас были какие-то сомнения в том, как вас здесь встретят? — усмехнулся Людовик.

— По правде говоря, не было, сир, — признался шевалье. — Ваш отец заверил меня, что я могу смело предстать перед вами в любое время и в любом месте. А король Генрих слов на ветер не бросал. Так что сомнений у меня не было. Но такого, черт возьми, я не ожидал… Право, сир, это слишком… слишком много чести для бедного дворянина…

Король положил ему руку на плечо и очень серьезно произнес:

— Буквально накануне того дня, когда кинжал подлого Равальяка предательски оборвал жизнь моего отца, Его Величество сказал мне: «Сын мой, если вам придется вдруг унаследовать корону, не достигнув совершеннолетия, помните о Пардальяне. Я часто говорил вам о нем, его подвиги приводили вас в восторг. Так не забывайте же об отважном шевалье, и если он когда-нибудь предстанет перед вами, то независимо от обстоятельств примите его так, как приняли бы меня самого, и выслушайте его слова, как выслушали бы мои собственные наставления, ибо говорить он будет от моего имени». Так и сказал… А на следующий день отца коварно убили.

Людовик замолчал, опустив глаза, весь во власти скорбных воспоминаний. Но через минуту, взяв себя в руки, юный монарх поднял голову и продолжал:

— На следующий день я стал королем… а мне было только десять лет. Случилось именно то, чего любящий отец больше всего… боялся. Я вспомнил удивительные слова, произнесенные Его Величеством накануне гибели. И никогда их не забуду. Готов поклясться, что повторил вам речь отца без единой ошибки. Я хочу сказать, шевалье, что, приняв вас так, как вы того заслуживаете, я всего лишь исполнил святую волю великого Генриха. А сам я все еще в долгу перед вами. И пока не знаю, как вас отблагодарить.

Людовик проговорил это с искренним чувством, глаза подростка светились безграничным восхищением. Пардальян улыбнулся и ответил:

— Сир, вы меня уже отблагодарили…

— Нет, — живо возразил король.

— Вы отблагодарили меня вашими словами, которые согрели мне душу, — промолвил шевалье, ласково глядя на подростка. — Но и меня попутал бес честолюбия. А я привык все доводить до конца, и гордыня моя непомерна. Вы с этим согласитесь, сир; ведь, если вам угодно, я сам подскажу, что вы можете для меня сделать, и тогда я буду счастлив и горд.

— Говорите же, шевалье, — в нетерпении вскричал Людовик XIII.

— Подарите мне немного той дружбы, которой удостаивал меня ваш великий отец, — торжественно изрек Пардальян и поклонился. Выпрямившись, он добавил с иронической усмешкой: — Я же вам говорил, что гордыня моя не имеет границ.

Король ответил, хитро улыбаясь:

— Это как раз то, что я уже не могу вам подарить…