— Если позволите, сударь, я провожу вас к дворцу маршала.
Этим всадником был не кто иной, как Ринальдо!
Капестан, бросив оценивающий взгляд на незнакомца, увидел кривую улыбку и бегающие глаза. Этот человек ему не понравился. К тому же, если само предложение прозвучало вежливо, то в повадках всадника чувствовалась плохо скрытая наглость. Лицо юноши вспыхнуло.
— Тысяча благодарностей, — промолвил он с ледяной учтивостью. — При одном взгляде на вас понятно, какую неслыханную честь вы мне оказываете.
— Perbacco! — взревел Ринальдо.
— Corbacque! — отозвался Капестан. Но Ринальдо тут же опомнился.
«Ссора? — подумал он. — Я с ума сошел. Негодяй ускользнет от меня и в случае победы, и в случае поражения».
— Сударь, — проговорил он, силясь быть дружелюбным, — это честь не для вас, а для меня. Я не расстанусь с вами, пока вы не попадете туда, куда так стремитесь.
— О! Вы слишком добры ко мне, — произнес Капестан.
— Мы, парижане, всегда помогаем провинциалам… — выдавил из себя улыбку Ринальдо.
— Какое счастье для провинциала сразу же встретить великодушного парижанина из Сицилии, Калабрии или Ломбардии! — заулыбался в ответ шевалье.
«Per la Madonna! — злобно подумал Ринальдо. — За каждое из этих слов ты мне заплатишь пинтой крови. Терпение, терпение…»
И расхохотавшись, он добродушно заметил вслух:
— Вечно меня выдает этот проклятый выговор! Верно, я родом из Италии. Но хорошо знаю Париж. И никто не скажет, будто я оставил в затруднительном положении такого славного юношу. Тем более, что сам я направляюсь во дворец маршала д"Анкра…
Собравшиеся вокруг них горожане заулюлюкали.
— Едем, — закончил Ринальдо, — забудьте все, что мы друг другу наговорили, а я вас провожу, невзирая на свой итальянский акцент.
— Эх, сударь, — промолвил шевалье, в глубине души очень довольный благоприятным исходом дела, — пусть каждый из нас выговаривает слова по-своему. Я согласен считаться провинциалом, а вы будьте на здоровье парижанином — и речью, и манерами, и сердцем, и душой, ведь вы настоящий столичный щеголь от пера на шляпе до кончиков шпор!
— Дьявольщина! — пробурчал себе под нос Ринальдо, оглушенный этим потоком красноречия.
Но он, тем не менее, еще раз повторил свое приглашение, и оба всадника двинулись вперед стремя к стремени. Горожане провожали молодых людей криками, смысла которых наш искатель приключений не постигал, Ринальдо же, напротив, понимал все отлично, ибо поспешил пустить коня рысью. Одна улица быстро сменялась другой. Ринальдо слегка вздрагивал, но улыбался. Он старался еще более подчеркнуть природную горделивость своей осанки, надменно вскинув голову и уперев руку в бедро.
Когда же всадники повернули на улицу Турнон, в дальнем конце ее показалась толпа людей, настроенных отнюдь не мирно. При виде Ринальдо горожане сначала замолчали, а затем тишина сменилась оглушительными воплями: