— Вы узнаете меня? — ледяным тоном осведомился Кончини.
— Конечно, сударь, — ответил юноша. — Лица, подобного вашему, забыть невозможно. К тому же, я имел честь встретить вас при обстоятельствах, которые тоже… надолго врезаются в память.
Кончини смотрел на молодого человека. Маршал, казалось, изучал эту необычную физиономию — одновременно простодушную и лукавую, дерзкую и отважную. Во всех повадках юноши угадывалась безумная смелость и неукротимая решимость.
«Храбрец? — спрашивал себя Кончини. — Без всякого сомнения. Из человека с такими задатками может выйти превосходный наемный убийца! Ринальдо пожелтеет от злости, но тем хуже для него! Раз я способен забыть наглость этого юного нахала, то придется это сделать и Ринальдо! Над моей головой сгущаются тучи. Слуги уже не могут показаться на улице в ливреях моих цветов. Люин полностью прибрал к рукам короля. Гиз в любую минуту готов нанести удар из-за угла. Конде показывает зубы. Ангулем вербует сторонников. Скоро, очень скоро, быть может, уже завтра мне понадобятся бесстрашные сердца. Людей такой закалки, как этот, немного… Отомстить можно и позднее, а пока лучше купить его!»
— Сударь, — проговорил маршал, — вы учинили блистательный разгром моего отряда. Тому, что вы вытворяли верхом на коне, мог бы позавидовать и кентавр[4]…
«Уж не снится ли мне все это?» — подумал ошеломленный Капестан.
— Мне понравилась ваша доблесть, — продолжал Кончини, — и я решил еще раз взглянуть на вас, прежде чем отправить на эшафот.
— Ах, вот как! — воскликнул шевалье. — Ну что ж, в добрый час! А то я уж начал было удивляться…
— Молчите, сударь! — оборвал его Кончини. — После ваших подвигов в Медонском лесу у вас не должно быть никаких сомнений в том, какая судьба вас ожидает. Министров короля не оскорбляют безнаказанно. Вмешательство в дела государственной важности стоит головы. Защитить от нападения прелестную девушку — что может быть прекраснее? Но эта прелестная девушка — опасная заговорщица! И если кто-то препятствует аресту дочери злоумышленника и ставит тем самым под угрозу жизнь короля, то такой человек, сударь, обязан готовиться к встрече с карающим мечом палача!
— Я готов! — решительно заявил Капестан.
— Вот приказ, только что подписанный мною. Читайте! — распорядился маршал д"Анкр, протягивая юноше бумагу.
— Благодарю за великую милость. Я, стало быть, узнаю заранее, какая смерть меня ждет! — воскликнул шевалье, хватая листок.
Он принялся читать, и лицо его вспыхнуло. На бумаге было начертано:
«Приказываю господину де Лафару, королевскому казначею, выплатить по предъявлении означенного документа пятьдесят тысяч ливров Адемару де Тремазану, шевалье де Капестану».
— Монсеньор, — пробормотал юноша, — я побежден!
— Ты будешь служить мне? — требовательно спросил Кончини.
— Располагайте моей жизнью! — воскликнул Капестан, кланяясь с искренней признательностью.
— Прекрасно! Теперь слушай меня, — проговорил маршал. — Будь предан мне — и твое будущее обеспечено… Готов ли ты с той же отвагой встретить опасность, с какой собирался взойти на эшафот?
Ослепленный видениями грядущей славы, Капестан пылко произнес:
— Приказывайте, монсеньор!