Клинки и карабины

– Пойдемте.

Идти пришлось недалеко, небольшой дом стоял сразу за тыном, окружавшим жилище Комрада. На скрип отворившейся калитки из дома выскочили две девчушки, обогнавшие невысокую и худенькую женщину. Следом, блестя на солнце рыжим золотом непослушных вихров и настороженно кося лисьми глазами, вышел подросток.

Женщина, все поняв сразу, вздохнула, желая что-то спросить, но…

– А где отец, капитан? – спросил подросток, глядя на вошедших подозрительно и знакомо.

И, еще более знакомо, сплюнул почти на сапог Освальда.

Караван

Блас…

Коршун сидел на старом, нагретом солнцем обломке скалы, притулившемся у края ущелья. Он чистил клюв, чиркая им по куску сланца, валявшегося неподалёку, иногда отрываясь и оглядываясь вокруг. Крылатый хищник был уже стар и опытен. Понимал, где можно ожидать добычи, а также то, что до времени лучше не подниматься в воздух. Люди, передвигающиеся на железных повозках, давно поняли, что и коршуны, и грифы, и другие стервятники всегда знают, где их ждут враги. И то же самое поняли воины Шадтаха, теперь постоянно их истребляющие. Поэтому он и не торопился взлетать, видя, как на горизонте появляется тёмная, относимая ветром в сторону, ленточка …

Диски тяжёлого «Сида», с лязгом проворачивали траки, толкая танк вперёд, вздымали тучи мелких камней и серой дорожной пылюги. Мерно гудел двигатель, скрытый под толстыми пластинами металлокерамической брони, и приводимый в действие золотым шаром апейрона. Ствол спаренной пушки нахмуренно рыскал по сторонам. Позади танка мерно нарастали шум и скрежет.

Широкие, с глубокими протекторами, покрышки, сделанные из натурального каучука Ост-Индии, рубили крошево дороги, самим временем вырезанной в скалах. Машины шли тяжело покачиваясь из стороны в сторону, плавно неся в себе груз и людей. Проходили вытянутые, с четырьмя ведущими мостами, бронетранспортёры «Науро» и приземистые, устойчивые грузовики «Таука», работающие на апейроне. С шумом и пыхтеньем, выпуская излишки пара, важно катили угольные старики-транспортники «Мулы». По обочине, впритирку к идущим машинам, сновали юркие трёхколёсные «Мальдонадо». Важно, ворочая по сторонам всеми своими восемью крупнокалиберными пулемётами, проплыла громада двухбашенной установки «Орильяна».

Караван армии Великой Испании, везущий груз драгоценной бериллиево-иридиевой руды, двигался по заданному маршруту, от шахт Куш, что в Лемуре, до порта Сан-Кристобаль, на границу Хинда и Му.

На броне одного из «Науро», вместе с пятёркой рядовых, сидел сержант, с нашивками командира отделения. Из-под низко надвинутого шлема выбивались светлые волосы, выдающие истинного идальго. Ведь только так можно узнать кастильцев, что смогли сохранить благородные светлые волосы и голубые глаза настоящих идальго во время гибельной волны нашествия мавров.

По боку машины, изрядно вытертая, чернела волчья голова и надпись «Los Lobos». А уж эту эмблему, печально известную в местных краях, могли догадаться намалевать только настоящие кастильцы, славившиеся бесшабашной лихостью. И их-то в составе штурмового полка хватало.

Серые запылённые машины рвали горячее марево, разрезали тяжелый воздух острыми носами. Солдаты, укутав лица тканью, уставшие, с красными глазами, крутили головами. Проводка караванов с рудой для добывания апейрона давно стала рутиной. Работой, пусть и очень опасной, страшной и кровавой, но работой. Сколько людей и машин остались здесь, на старой пыльной дороге? Точно десятки, явно сотни, и, кто знает, может и тысячи.

Империя нуждалась в энергии, и потому, снова и снова, из ворот форта Диас выходили длинные ленты машин, шедших к морю. Сто лиг, что в Европе проходятся за три дня, здесь могли растянуться на неделю. И если из вышедших в путь транспортов доходила половина, это считалось нормальной ценой. Хорошей для Лемура и Му, через земли, где им приходилось идти.

Сержант Блас де Мендоса, сидевший с бойцами своего отделения, смотрел вокруг. Сжимал опухшие веки, исхлестанные жаром местного ветра и мириадами песчинок. В последний (крайний же, крайний) его караван, куда как меньший, их зажимали три раза. Они прошли почти все. Всего один «Сид» и три транспорта остались на изгибе серпантина.

– Эй, Васкес, – Мендоса повернулся к пулемётчику, баюкавшему на сгибе руки дисковый пулемёт «Амадис», – а ну не спать, собака похотливая! Тебя кто заставлял перед самым выходом к putas бегать? А?!! Приедем – отправлю тебя к медикам в наряд, вместо отдыха. Будешь там… альтернативку служить. Сам знаешь, чего и куда таскать, да?

Штурмовики, прислушивавшиеся к распеканию сослуживца, дружно грохнули смехом. Васкес, высокий и плечистый астуриец, покраснел:

– Да ладно, сеньор сержант, что вы, в самом деле? Я ж не сплю. Так, вполглазка…

– Васкес!!!