— Миссис Хемли догадалась, от кого у меня склонность к резкости! — заявила Молли. — Это наследственная черта!
— Я собирался заметить, что такое предложение — остаться здесь на ночь — могла сделать только женщина: сплошная доброта и ни капли здравого смысла. Как, по-вашему, меня можно в случае необходимости разыскать в семи милях от привычного места? К пациенту просто вызовут другого доктора, и не пройдет месяца, как моя практика рухнет.
— Разве нельзя отправить записку сюда? Услуги посыльного ведь не так уж и дороги.
— Только представьте, как, вздыхая на каждой ступеньке, старый Гуди Ханбери взбирается по лестнице в мой кабинет, а ему говорят, что предстоит протопать еще семь миль! Или подумайте о высшем классе: вряд ли избалованная леди Камнор поблагодарит меня, обнаружив, что всякий раз, когда пожелает видеть доктора, ей придется посылать грума в Хемли.
— Хорошо, хорошо, убедили: я действительно мыслю по-женски. Молли, коль уже вы тоже нашего племени, так принесите своему отцу клубнику со сливками. Такие скромные обязанности лежат на женских плечах. Клубника со сливками — одна лишь блажь и ни капли здравого смысла: непременно последует острый приступ несварения.
— Пожалуйста, не обобщайте, миссис Хемли! — весело возразила Молли. — Вчера я съела целую корзинку клубники! А когда мистер Хемли застал меня за этим делом, то даже сам сходил в кладовую и принес большую кружку сливок. И ничего со мной не случилось, не было никакого несварения.
— До чего же непосредственная… — заметил доктор, как только дочь отошла на приличное расстояние. — Но она хорошая девочка.
— Прелестная! Не могу выразить, до чего мы с мужем ее полюбили. Очень рада, что она останется погостить еще. Сегодня утром, едва проснувшись, я даже подумала с сожалением, что скоро Молли придется вернуться домой, и решила попытаться убедить вас продлить визит. Так что все сложилось как нельзя лучше. Возможно, месяца на два!
Сквайр действительно глубоко привязался к Молли. В их доме сразу стало светлее и веселее: порхала, что-то напевая, девушка, и впечатление оказалось абсолютно новым и восхитительным. К тому же Молли оказалась умной и услужливой, умела слушать и говорить в нужное время. Миссис Хемли совершенно справедливо поведала о привязанности мужа к девочке, однако то ли она выбрала неподходящий момент, чтобы сообщить ему о продлении визита, то ли он не смог справиться с обычным приступом дурного расположения, который обычно старался обуздывать в присутствии жены, но известие не вызвало ожидаемого энтузиазма.
— Об этом что, Гибсон попросил?
— Да, поскольку у него не было другого выхода: ее гувернантка мисс Эйр в отъезде по весьма серьезной причине, а находиться девушке в доме вместе с двумя посторонними молодыми людьми вряд ли прилично.
— Это проблема Гибсона. Надо было думать, прежде чем принимать учеников, или ассистентов, или как там он их называет.
— Мой дорогой! Право, я думала, что вы обрадуетесь этому известию, поэтому попросила оставить девочку здесь еще хотя бы месяца на два.
— Да, чтобы встретиться с Осборном! Роджер тоже приедет.
Помрачневший взгляд открыл миссис Хемли мысли мужа, но она попыталась возразить:
— О, дорогой, Молли не принадлежит к тому типу девушек, который способен привлечь молодых людей их возраста. Нам с тобой она нравится, однако юношам двадцати одного и двадцати трех лет нужно вовсе не это.
— А что им нужно? — прорычал сквайр.
— Они обращают внимание на модные платья, утонченные манеры. В своем возрасте они не в состоянии оценить прелесть Молли: их понятие о красоте подразумевает яркость.
— Полагаю, все это очень-очень умно, но ничего не понимаю. Знаю только, что очень опасно проживать парням двадцати одного и двадцати трех лет под одной крышей сельского дома с семнадцатилетней девушкой, и неважно, какие у нее платья, волосы или глаза. Особенно подчеркиваю, что не желаю, чтобы кто-то из моих сыновей или, не дай бог, оба в нее влюбились. Так что твоя идея чрезвычайно меня раздражает.
Миссис Хемли заметно побледнела и погрустнела.