Проклятие Кантакузенов

— Занимательная книга, Степан Андреевич. Но важные страницы намеренно кем-то испорчены.

— Но что в сей книге есть для нас важного?

— Написал сие бывший ворник Кантакузенов. И много он о вурдалаках размышляет, Степан Андреевич.

— Что нам с того? Все наши вурдалаки живыми людьми оказались, Иван Карлович. Тишка и Дарья. И оба ныне мертвы. Но уже по-настоящему.

— Насчет первого Тишки я бы того не сказал, Степан Андреевич. А вот второй точно мертв. В сем деле много тайного и неясного.

— Хочешь сказать, Иван Карлович, что в вурдалаков веришь?

— Хочу сказать, Степан Андреевич, что много есть в мире тайного. Того, что пониманию человеческому пока недоступно. Вурдалак не просто кровосос восставший из гроба. Сие сущность особая. И что есть «Aqua vitae»? Сие переводиться как «Вода жизни».

— И что есть «Вода жизни»? Имеешь ответ, Иван Карлович?

— Не имею, Степан Андреевич. Но думаю, что де Генину именно она и была надобна!

Степан Андреевич помолчал. Ведь говорили они с доктором о золотом эликсире.

Тарле продолжил:

— В книге рода Кантакузен о той воде много упоминаний есть. Привезли её в давние времена из земли египетской. Михаил Кантакузен привез. Привез и султану не отдал, хоть и пытали его крепко. Так осталась сия вода жизни в роду Кантакузенов.

— И эта вода жизни способна вернуть молодость?

— Так точно, Степан Андреевич. В том и есть её ценность. Ты хоть можешь представить, что это такое? Эликсир философов! У кого угодно голова закружиться.

— Так ты, Иван Карлович, думаешь, что за сими смертями в доме Кантемира стоит де Генин?

— Не знаю, Степан Андреевич. Но был у него интерес в доме у князя Антиоха. И не все он тебе рассказал. А при дворе, отчего этим делом многие особы интересуются? Не с того ли, что о воде жизни упоминание есть?

— Может ты и прав, Иван Карлович. Но помогать Зотову и Дурново «топить» де Генина я не желаю. Думаешь, стали бы они мне помогать, коли не нужда? Нет. Эти господа об себе токмо и пекутся.

— Они хотят, чтобы ты взял де Генина под стражу?

— Да. Сами мараться не желают. Де Генин это тебе не Дарья.

— Но у них в руках опросные листы Дарьи. И это можно повернуть как заговор против чести и престижа нашей государыни.