Современные старцы Горы Афон

Сейчас мы оставим на время старца Неофита и новопостриженного новорукоположенного отца Игнатия, чтобы заглянуть в прошлое и кратко описать житие их дивного духовного праотца. Мы увидим прославленного аскета старца Хаджи-Георгия — великого Старца старца Неофита, ибо надо знать деда, чтобы понять внука. Ствол, корни и почва многое скажут о плодовитости дерева.

К сожалению, нам не многое известно об этом великом афонском отшельнике, и потому описание наше будет бедным и недостойным его.

Речь и произношение старца Хаджи-Георгия выдавали его восточное происхождение. Он, вероятно, прибыл из Кесарии Каппадокийской или из более восточных земель, на которых располагалась некогда Российская Империя. Он хорошо знал русский язык

Родился он между 1805 и 1810 годами. Примерно в 1828 году он — молодой монах, ученик отца Неофита, подвизавшегося в отшельничестве в пустыни Кавсокаливии.

Позднее он подвизался выше в горах, в Керасии, во главе большой общины в каливе свв. Мины и Димитрия. Керасия стоит на пересечении дорог, и через нее проходит много людей. За великие аскетические добродетели Бог дал ему такое место, где он мог многим светить. В пустынной местности Кавсокаливии он ограждал, чтобы обрести свет, а в более населенной Керасии давал этот свет душам обращавшихся к нему людей.

Как правило, в каливах Керасии было по три-четыре монаха в каждой. Но в каливе старца Хаджи-Георгия число их постоянно возрастало, пока община не стала насчитывать от сорока до пятидесяти монахов, среди которых было несколько юношей по имени Вениамин. Эти мальчики в возрасте пятнадцати-восемнадцати лет, которым не разрешалось еще жить в монастырях или скитах, нашли убежище в его общине. Старец Хаджи-Георгий, исполненный любви и отеческой нежности, принял их и благополучно управлял их души к вершинам добродетели.

Если сказать только, что устав общины был строгим, то это значит не сказать ничего. В строгости они превосходили прочих отшельников. Воздержанием в пище, сне, одежде подвизались они подобно аскетам древности. Пост их был исключительно суровым. Быть «Хаджи-Георгитом» означало быть строгим постником. Они отказывались не только от яиц и рыбы, но даже и от растительного масла, будь это и во дни Сырной седмицы, Рождества или Пасхи. Вместо пасхальных яиц они отваривали картофель, красили в красный цвет и этими картофелинами христосовались.

Этот жесткий устав распространялся на всех неукоснительно — и на молодых, и на старых. Но вот, что удивительно: чем труднее он был, тем больше прибывало туда жаждущих стать монахами. Видимо, душам этим требовался истинно монашеский дух, а не монашество, разбавленное всякими послаблениями.

Великий Старец был Богом данным центром, притягивающим к себе страждущие души. Его слава распространялась все шире, и приходившие к нему внимали ему с благоговением. Это было не только благодаря его добродетелям, но благодаря и сильному, и энергичному характеру. У него был острый ум, от него невозможно было что-либо скрыть. В словах он был непревзойден, особенно, когда защищал аскетические установления, и это несмотря на то, что образования почти не имел. Кроме того, он был проницательным душеведцем. Взглянув лишь раз на человека и обменявшись с ним одним-двумя словами, он мог очень точно его оценить. Никакие ухищрения и притворство обмануть его не могли.

Старец Хаджи-Георгий был искусен в медицине. Он умел излечивать многие болезни различными народными средствами — мазями, травами, массажем, горячими ваннами и т. д. Особенно хорошо лечил простуды и обморожения, от которых обыкновенно страдали монахи в той местности. Он разжигал в комнате печь, добивался нужной температуры и помещал внутрь больного монаха. Когда же доставал его оттуда, никаких следов простуды не бывало, все выходило вместе с потом. Быстрое и уникальное лечение! Правда, однажды он не точно рассчитал температуру в печи, накалив ее более нужного. И монах, побывавший в ней и излечившийся, получил небольшие ожоги.

Многие исцеленные им были ему благодарны, многие нуждавшиеся в бедности восхваляли его щедрость. Щедростью и великодушием отличался и он сам, и его последователи. Быть «Хаджи-Георгитом» означало быть не только постником, но также и милосердным. Его честность и прямота вызывали уважение. Он никогда не льстил известным людям, его не пугали неправедные угрозы. Боялся он только Бога, Его Закона и Судного Дня. Когда правда и справедливость требовали этого, он, не колеблясь, говорил суровые обличительные слова. Когда нужно было говорить, он не молчал, и не пугали его «устремления нечестивых» (Притч.3:25). Для него Бог и собственная совесть были превыше всего.

Неизмеримо было его тщание в духовных трудах. Еще будучи послушником, он одолел вершины добродетели, и Старец его радовался втайне. Свет Божий воцарился вскоре в его сердце.

Он рано получил дар пророчества. Записанные его пророчества о будущем Оттоманской империи сбылись в точности. Молитва его обладала большой силой, и он достиг высокого, удостоившись дара чудотворения. Еще при жизни его благочестивые русские просили прислать его портрет, и он творил чудеса в России. К бедному отшельнику в Керасии поступало много средств из России, что позволяло ему благотворить ближним и строить новые кельи, в которых была большая нужда, так как численность братии постоянно возрастала.

Подобно другим верным слугам Божиим, старец Хаджи-Георгий тоже прошел чрез горнило искушений. В последние годы земной жизни ему довелось испить из горькой чаши клеветы, преследований и изгнания.

Жизнь его, таким образом, уподобилась жизни Распятого Христа. Виновны в этом были некоторые русские монахи, затаившие на него обиду из-за того, что его община привлекала многих их соотечественников. Посредством клеветнических несправедливых обвинений им удалось повлиять даже на Святой Правящий Кинот, который подписал указ об изгнании. Сокрушаясь, старец Хаджи-Георгий должен был покинуть своих духовных чад; он был вынужден оставить их сиротами и остаток жизни провести в изгнании в Константинополе, вдали от любимой своей Горы.

Но Господь в мудрости Своей и из горького извлекает сладкое. Ученики Старца разошлись по всей Святой Горе, и, где бы они ни селились, повсюду сеяли цветы добродетели и распространяли благоухание святости. А его изгнание для христиан Константинополя было в то тревожное время Небом ниспосланным благословением. Взрывоопасная ситуация, созданная султаном Абдул Хамитом II, взбудоражила христиан и доводила до отчаяния Патриарха. Великий Патриарх Иоаким III переживал трудные испытания. Старец со Святой Горы, благодаря святости своей, пророческому дару и искусству исцелять, многое мог дать взволнованным и несчастным христианам. Сохранились воспоминания о многих чудесах исцеления, совершенных по его молитвам. Даже пояс его чудотворил, Одна христианка сильно страдала в родах, была в смертельной опасности. Ей приложили пояс старца Хаджи-Георгия — пояс, который надевал на тело свое великий постник, и — о, чудо! — она избавилась от страданий в то же мгновение

Терпеливо неся крест разлуки с любимым Афоном и неся благословения множеству христиан Константинополя, он почил о Боге где-то в 1885 или 1890 году, полный святости, совершивший аскетические подвиги. Даже мощи его явили святость: когда их переносили, они оказались очень легкими, лимонно-желтыми и благоухали.

Таким был знаменитый старец Хаджи-Георгий, строго постившийся, ходивший босиком, имевший всего один подрясник — великий Старец Керасии, прославленный афонский аскет. Но мы с ним еще не расстаемся, мы еще представим Вам один из написанных им текстов, бережно сохраненный для нас.

Слово о посте

В конце XIX века многие выходцы из Хиоса стали добрыми аскетами. Назовем лишь некоторые имена: знаменитый отец Пар- фений, основатель монастыря св. Марка, отец Пахомий, бывший разбойник, и многие другие — мужи и жены, известные и безвестные. Некоторые из этих выдающихся подвижников были связаны со Старцем из Керасии, как, например, отцы Иерофей и Макарий, о которых мы теперь и расскажем.