(Ис. 2:3).
Одно орудие охоты было у них — аскетизм, умерщвляющий страсти: воздержание, пост, всенощные бдения. Обоюдоострым мечом их было изучение Слова Господня и писаний Отцов, содержащих неоценимые богатства духовного опыта. Другими орудиями их были непрестанное призывание имени Иисусова и почти ежедневное причащение из Чаши Жизни, насыщение Манной Небесной. И все — благодаря священной и сокровенной тишине, возносящей их ввысь. Молчанию посвящены бессмертные слова свят. Василия Великого:
«Молчание — это начало чистоты душевной. Язык не говорит ничего о том или ином человеке, глаза не обращаются к плотской красоте, уши не портят душу чувственными мелодиями или праздными словами легкомысленных или смешливых людей. Разум, когда он не разбрасывается на внешнее и не отвлекается чувствами, обращается к самому себе. А от себя поднимается он к богообщению. Приближаясь же к Богу и насыщаясь богато светом Божественной красоты, он забывает самого себя».
С ученой точностью святой Отец описывает подъем, совершаемый в исихазме. Единственный истинный подъем — это подъем к Богу, к самому прекрасному Добру. Разум, просвещенный добром, забывает даже о своей природе. Захваченный, восхищенный, уносится он в какую-то даль вне времени и пространства и теряет собственное «я».
Благословенны и трижды благословенны души тех, кто удостоен таких небесных восхищений. Будь благословен и ты, отче Иларионе, и ученик твой — души воспаряющие, утонченные и очищенные, обретающие Бога в безмолвии. Мы видим, Вы обрели
Его и теперь предлагаете опыт свой нам, несчастным и бедным — неизмеримо беднее Вас.
Жизнь в пустыни
Двадцать один год отец Иларион и его ученик, отец Савва, вместе подвизались в лишениях в пустыне. Умеренность и воздержание царили во всем. Монастырь Дионисиат и некоторые знакомые отцы посылали им еду. Нечего и говорить, что удобные постели — простыни, матрацы и тому подобное — неизвестны были аскетам. Воду отец Савва носил в келлию из леса, где она была в изобилии.
Хотя подвизались они в созерцании, но все-таки было немало и физических трудов: прибирали кельи и особенно церковь, поддерживали порядок на окружающем участке земли, заботились об оливковых и других деревьях, не давали разрастаться дикому кустарнику, выкладывали кое-где низкие каменные стены, собирали дрова для обогрева в суровые зимы и так далее.
Много времени уделяли они учению книжному, книги для отшельников — дорогие друзья. Ученик помог Старцу хорошо изучить греческий язык — и разговорный, и язык священных книг. На греческом языке написано так много святых текстов, что не знать этот язык — просто грех Конечно, изучить его — дело сложное, требует много труда, но благодаря своему прилежанию отцу Илариону удалось в совершенстве овладеть им.
Убежище свое покидали они лишь в редких случаях Иногда Старец на несколько дней уходил в монастырь св. Пантелеймона исповедывать монахов. Тогда отец Савва в полном одиночестве переживал величие пустыни. Он не боялся бесов пустыни, которые развлекаются, издавая странные звуки и шумы во время молитв подвижников. Он привык к ним, а кроме того, с ним рядом всегда был его защитник — св. Иаков.
Иногда — на Рождество, Пасху, Троицу и другие великие праздники — отцы оставляли Брата Господня. Двое отшельников отправлялись в монастырь на Всенощные бдения, принося с собой туда дух пустыни. Отец Иларион, статный, красивый, как все иверийцы, высокий, с внушительной бородой, стоял всегда на месте одного из старцев обители. Без отдыха отстаивал ночные бдения.
Никто никогда не видел, чтобы он присел или вышел хотя на минуту из храма. Даже во время небольшого перерыва перед началом Литургии он оставался ждать в приделе. Его духовный сын следовал за ним во всем в точности.
В самом начале их пребывания в кафисме тишина там была нарушаема строителями, полностью ее перестроившими. Здание было прежде в плачевном состоянии, и если бы отец Иларион не предложил отцу Игумену перестроить его, то зимой оно совершенно бы разрушилось. Оно было перестроено превосходно. С восточной стороны отстроена маленькая церковь, с западной — келья Старца, а под ней — его послушника. Вскоре церковь и освятили.
Во все остальное время там царила тишина. Лишь иногда в ближайшем лесу слышался звон пилы. Но тот ритмический звук не нарушал молчаливой гармонии пустыни.
Каждый год, когда наступал вечер 22 октября, вокруг слышались дивные песнопения. Сладкоголосые певцы Святой Горы трогательно пели св. Иакову:
«Яко Господень ученик, восприял еси праведне евангелие: яко мученик имаши, еже неописанное: дерзновение, яко брат Божий: еже молитися яко иерарх; моли Христа Бога, спастися душам нашим»
Все славили их святого покровителя, который был не только Брат Господень, но и аскет, иерарх и мученик.
Св. Иаков был крепкой опорой двух отшельников, столпом, как наименовала его древняя Церковь, сугубо укреплял он молодого послушника и помогал ему в трудах молитвенных Сколько бы ни нападал на него враг, Брат Господень, этот титан молитвы, поддерживал и укреплял его. История древней Церкви сохранила для нас воспоминание, что колени у св. Иакова были тверды, как у верблюда, от непрестанных коленопреклоненных молитв. На коленях во все время обращался он к Богу; испрашивая милости Его для людей.
Между Небом и землей
ebooksa