— Китъ, милый Китъ! могла ли я думать, что увижу тебя здѣсь, жаловалась мать сквозь слезы.
— Милая мама, вѣдь ты не вѣришь, чтобы я это сдѣлалъ? съ трудомъ могъ выговорить Китъ.
Слезы душили его.
— Чтобы я повѣрила! воскликнула мать. — Да развѣ я не знаю моего дорогого мальчика. Онъ ни разу во всю жизнь не солгалъ и не огорчилъ меня! Бывало, сама чуть не плачешь, что нечего дать поѣсть ребенку, а онъ, хоть и маленькій, а такой добрый, заботливый сынъ, и виду не показываетъ, что голоденъ и весело ѣстъ что Богъ пошлетъ. На него глядючи и самой легче стано вилось на душѣ. Чтобъ я повѣрила этимъ извѣтамъ на моего сына, который съ перваго дня, какъ родился, былъ моимъ утѣшеніемъ! Я не помню, чтобъ я когда нибудь была въ сердцахъ на него, ложась спать. Чтобы я повѣрила! Ахъ, Китъ, милый Китъ!
— Ну, слава Богу! Теперь я въ состояніи буду вьгаести эту пытку. Я все вынесу, помня твои слова, мама!
И Китъ такъ крѣпко ухватился за рѣшетку, что она затряслась подъ его руками.
Тутъ обѣ женщины снова всплакнули. Имъ втихомолку вторилъ Яша. За этотъ часъ въ его маленькой головкѣ выработалось сознаніе, что они вовсе не въ звѣринцѣ, что въ клѣткахъ нѣтъ ни львовъ, ни тигровъ, ни диковинныхъ птицъ, а только братъ его, Китъ, сидитъ за рѣшеткой и нельзя ему выйти погулять, когда захочется,
Утеревъ глаза платкомъ — у бѣдной женщины послѣ этого они становились еще мокрѣе — мать Кита взяла съ пола корзиночку и, обратившись къ тюремщику, почтительно попросила выслушать ее. Тотъ какъ разъ въ это время читалъ самое интересное мѣсто разсказа; онъ замахалъ ей рукой, чтобъ не мѣшала, да такъ и застылъ въ этой позѣ, дока не дошелъ до конца. Затѣмъ онъ нѣсколько секундъ улыбался, все еще находясь подъ впечатлѣшемъ прочитаннаго — «экая потѣшная каналья!» говорила эта улыбка, — и наконецъ спросилъ у матери Кита, что ей нужно.
— Я принесла ему поѣсть, отвѣчала она. — Скажите, сударь, можно ли будетъ передать сыну эту корзиночку?
— Разумѣется, можно, это у насъ не запрещается. Когда будете уходить, оставьте корзину у меня, а я ужъ распоряжусь, чтобы ее снесли къ нему въ каморку.
— Ахъ, нѣтъ, сударь, не то. Вы, пожалуйста, не сердитесь на меня, я ему мать и у васъ тоже была матъ! Скажите, сударь, можно ли, чтобъ онъ поѣлъ тутъ, при мнѣ? Тогда я ушла бы отсюда хоть немножко успокоенная.
Слезы съ новой силой хлынули изъ ея глазъ. Снова заплакала и мать Барбары, и Яша, только маленькій ребенокъ смѣялся и визжалъ, воображая, вѣроятно, что вся эта сцена была устроена ради его забавы.
На лицѣ тюремщика изобразилось нѣкоторое изумленіе: просьба показалась ему странной, выходящей изъ ряду вонъ. Тѣмъ не менѣе онъ подошелъ къ матери Кита, взялъ у нея корзинку и, тщательно осмотрѣвъ все ея содержимое, передалъ ее Киту, а самъ сѣлъ на прежнее мѣсто.
Киту было не до ѣды, но чтобъ доставить удовольствіе матери, онъ сѣлъ на полъ и насильно заставилъ себя ѣсть. Мать всхлипывала всякій разъ, какъ онъ подносилъ кусокъ ко рту, но въ этихъ всхлипываніяхъ уже слышалась болѣе отрадная нотка, видно было, что ея материнскому сердцу это зрѣлище доставляло нѣкоторое утѣшеніе.
Китъ съ тревогой спрашивалъ мать, что думаютъ о немъ его хозяева. На это она ему отвѣтила, что м-ръ Абель самъ пріѣхалъ къ ней наканунѣ и очень осторожно и деликатно сообщилъ ей о скандалѣ, но не высказалъ своего мнѣнія объ этомъ дѣлѣ. Китъ уже собирался съ силами, чтобы спросить мать Барбары о ея дочери, но явились оба сторожа: тотъ, что провелъ его къ рѣшеткѣ, и тотъ, что ввелъ въ пріемную его родныхъ; тюремщикъ, занимавшійся чтеніемъ, крикнулъ: «пора, очередь за слѣдующими», и снова уткнулся въ газету, а Кита увели. Долго еще въ ушахъ его раздавались благословенія матери и пронзительный крикъ Яши. Когда онъ проходилъ по двору, къ нимъ подошелъ какой-то сторожъ съ штофомъ портера въ рукахъ.
— Это Христофоръ Неббльзъ, посаженный въ прошлую ночь за мошенничество? спросилъ онъ.
Товарищъ его отвѣчалъ, что онъ и есть тотъ самый гусь.
— Возьми вотъ, твое пиво, сказалъ сторожъ, подавая Киту бутылку. — Да что ты такъ въ нее всматриваешься? Небось, ничего не отпито.
— Извините, пожалуйста, но я желалъ бы знать, кто его прислалъ? спросилъ Китъ.
— Какой-то твой пріятель. Онъ говоритъ, что у тебя каждый день будетъ пиво; разумѣется, если онъ будетъ за него платить.
ebooksa