— Ой! — вскричала старуха. — Баньши, баньши! Господи, смилуйся над нами! Она вновь вернулась, и я раньше никогда не слышала, чтоб она так бесилась и неистовствовала!
Джек О’Малли с готовностью поверил в рассказ старой Мойи. Гарри тоже, но он счел, что это может быть грабитель, вторгшийся в дом. Они чутко вслушивались, но ничего не услышали; тогда они открыли дверь кухни, но все было тихо; они выглянули наружу — стояла ясная тихая ночь, и в темно-синих небесах мерцало бесчисленное множество звезд. Друзья осмотрели двор и сеновал, но всюду было тихо и безлюдно. Ни один подозрительный звук не достиг их ушей — лишь где-то у соседей брехала шавка, да издалека доносилось ленивое журчание мелкой извилистой речки. Удостоверившись, что все в порядке, они вновь возвратились домой, подбросили дров в угасающий огонь и присели, дабы прикончить виски, что еще оставалось в бутыли.
Не прошло и пары минут, как снаружи раздался дикий потусторонний вой.
— Опять баньши, — едва слышно произнесла Мойя.
У Джека О’Малли сердце ушло в пятки, а Гарри вскочил и дернул на себя мушкетон. Джек перехватил оружие:
— Нет, нет, Гарри, не надо! С нами ничего не случится, нечего бояться.
Гарри сел на место, но все еще крепко сжимал мушкетон в руках. Джек закурил трубку, а старая женщина била себя в грудь и страстно молилась, стоя на коленях.
Вновь раздались жалобные стенания, причем еще громче и неистовей, нежели раньше. То казалось, что они слышны из окна, то они доносились от двери. Временами они удалялись, а потом приближались вновь, да так, что чудилось, будто завывания несутся из дымохода или даже с пола под ногами. То они походили на низкий жалобный плач женщины, попавшей в беду, а через миг повышались до долгого пронзительного визга, громкого и яростного, казалось, исходящего из тысяч глоток; тихое и печальное песнопение могло в одну минуту смениться демоническим смехом, громким и прерывистым. Все это, с небольшими перерывами, продолжалось около четверти часа, а затем сгинуло, сменившись звучным скрипением, какой мог бы издавать большой фургон. Среди этого шума также слышался громкий цокот лошадиных копыт, которому вторили сильные порывы ветра. Странный экипаж обогнул дом дважды или трижды, а затем свернул в узкую улочку, ведущую к дороге, и более его уж не было слышно. Джек О’Малли застыл в ужасе, и даже Гарри Тейлор — заядлый скептик с уравновешенным взглядом на жизнь — был потрясен и напуган.
— А ночка-то выдалась жутенькой, Мойя, — наконец сказал Джек.
— Да уж, — откликнулась та. — Это мертвая повозка. Я ее частенько раньше слыхала, да и видала пару раз.
— Видала, говоришь? — произнес Гарри. — Ну-ка, опиши ее, прошу тебя.
— Отчего ж нет, — отвечала старая ведьма. — Она похожа на любую другую повозку, только вдвое больше, сверху обтянута черным сукном, на крыше закреплен черный гроб, а везут ее безголовые черные лошади.
— Да защитят нас небеса! — воскликнул Джек.
— Все это очень странно, — отметил Гарри, а Мойя продолжила:
— Только вот она всегда появляется перед тем, как кто-нибудь умрет, так что я понять не могу, чего ее сюда нынче занесло. Разве что вместе с баньши приехала.
— Может, она прибыла за тобой? — промолвил Гарри с кривоватой, но все же мягкой улыбкой.
— Нет, нет! — отвечала старуха. — Я не из этой семьи, совсем не из нее!
Несколько минут царила мрачная тишина, и люди подумали было, что все позади, как внезапно в их ушах снова зазвенел чудовищный плач.
— Открой дверь, Джек, — велел Гарри, — и выпусти Гектора.
Гектор был мастифом, принадлежавшим Джеку О’Малли, собакой огромной и крайне свирепой. Куда бы Джек ни пошел, Гектор следовал за ним.
ebooksa