— А что известно о пистолете?
— А что может быть о нем известно?
— Он ведь принадлежал миссис Роудс, верно?
— Верно… И на нем не обнаружили никаких отпечатков, кроме отпечатков Холлистера. Миссис Роудс держала пистолет в ночном столике у кровати. Она не заглядывала туда больше месяца. Любой мог войти в комнату и взять его.
— Но кто в доме знал, где лежит пистолет?
— Не имею понятия. Хотя Холлистер знал, — лейтенант довольно улыбнулся. — Он знал обо всем, что где лежит.
— Если не считать бумаг, которые сенатор прятал в кабинете и которые кто-то нашел раньше его.
— Но кто?
— Убийца.
— Я не вижу доказательств.
— Доказательства перед вами, точнее, их унес ваш юрист. Как убийца мог узнать, где искать бумаги? И зачем прислал их мне после того, как смерть Холлистера практически закрыла дело?
— Возможно, — сказал лейтенант Уинтерс голосом бесчисленных героинь Мери Робертс Рейнхарт, — мы этого никогда не узнаем.
— Идите к черту! — взорвался я.
Он нахмурился.
— Саржент, почему бы вам не перестать повсюду совать свой нос? Это не ваше дело, а наше. Я выполняю свой долг и не намерен оставлять это дело, но и не собираюсь биться над ним до изнеможения. Так что считайте, что оно закрыто.
— Так я и сделаю, — кивнул я. — Но только когда увижу, что ничем не смогу помочь.
Мы враждебно уставились друг на друга.
— Ну, я, пожалуй, пойду, — сказал я поднимаясь.
— Спасибо за документы.
— Не за что, — я в ярости хлопнул дверью.