Через всю комнату донесся пронзительный визг мисс Ланг, одобрительно аплодировавшей какому-то замечанию нашего юного историка.
Я попытался атаковать в лоб.
— Вы представляете, что может подумать полиция, если Элли Клейпул подтвердит, что в момент смерти брата она была с вами?
— А что они подумают? — Его лицо оставалось совершенно непроницаемым.
— Что вы могли убить его вдвоем.
Он холодно посмотрел на меня.
— А почему они должны так думать? Она была очень привязана к нему. Посмотрите хотя бы, как эта смерть ее потрясла. Несчастная просто потеряла голову…
— Могут сказать, что причина ее нервного срыва — в том, что она убила собственного брата.
— Могут. Но зачем ей это делать?
— Полиция все еще считает, что вы убили жену. Отсюда мысль, что у Клейпула было что-то против вас. И вы его убили. Если Элли скажет, что вы были с ней, немедленно подумают, что и она замешана.
— Логично, но не обязательно. Даже если допустить, что все остальное — правда, что не так, зачем ей было помогать мне убивать собственного брата?
Я пальнул наугад.
— Потому что она в вас влюблена.
Брекстон сверкнул глазами — и тут же опустил их, а руки крепко стиснули блокнот.
— Вы слишком далеко заходите, мистер Саржент.
— Я тоже здесь замешан, — заметил я, удивляясь своей удаче, — благодаря тому, что неизвестно кто огрел меня по голове. Так что мне тоже хочется разобраться, в чем тут дело.
— Это не ваше дело, — резко бросил он, неожиданно покраснев, а глаза опять опасно засверкали.
— Элли ни в чем не замешана. Если кто-то попытается ее впутать, ему это чертовски дорого обойдется… это касается и полиции. Их тоже можно привлечь к суду.
— За клевету?
— За клевету. И репортеров тоже, мистер Саржент.