— Ну-ну…
Однако в тот день мне так и не удалось добраться до своего офиса: как только я повесил трубку, мисс Роджер объявила, что меня ожидает исполнительный секретарь комитета ветеранов.
— Пусть войдет, — распорядился я.
Дородный ветеран Первой мировой двинулся мне навстречу, и я шмыгнул за письменный стол, опасаясь, что сейчас он меня атакует.
— Меня зовут Флир, Эбнер С. Флир.
— А меня зовут…
— Я перехожу прямо к делу… не будем отвлекаться, ладно? Когда вам будет что сказать, вы скажете, вот что я хочу сказать.
— Схвачено! — кивнул я, показывая, что тоже могу говорить прямо.
— Мы пикетируем ваш спектакль, верно?
— Верно.
— Готов держать пари, вы предпочли бы, чтобы мы этого не делали, верно?
— Нет, неверно.
— Неверно?
— Мистер Фрир, оказывается, это очень недурная реклама.
— Меня зовут Флир. Ну, это как сказать. Ветераны ведь могут и не уйти. Это я вам говорю.
— Даже если не принимать в расчет ветеранов, мы уже продали все билеты до конца сезона, и на гастроли тоже. На той неделе мы уезжаем в Чикаго.
— Все исключительно из-за того, что вы в своих спектаклях допускаете аморальные вещи.
— Вы намекаете на убийство?
— Совершенно верно.
— Ну что поделаешь, человек убил жену, потом сам умер от инфаркта… Дело закрыто.