Тот полез. Василий боялся, что его заставят ехать в кузове. Ветер, холодно. Но его Полковник оставил в кабине. Почему? Он им так нужен? Зачем? Или просто неудобно гостя отправлять в кузов? Скорее всего, конечно. Они долго ехали молча. Курили. Наконец, Василий спросил:
— Чем болел Сталин перед смертью?
— Чем? — Полковник повернул голову и несколько секунд смотрел на Василия. Даже чуть с дороги не съехал.
— Смотрите на дорогу! — крикнул Василий, — сейчас мы съедем в кювет.
Полковник резко крутанул руль вправо, и машина едва не улетела в кювет на другой стороне дороги. Он с трудом выровнял Полуторку. Некоторое время даже ехали боком. Итальянец застучал по крыше.
— Полковник, ты меня угробишь. Ты — слово на х с приставкой: о — что ли? Дай-ка я сяду за руль.
— Хорошо, — ответил Полковник.
— Останови, я пересяду.
— Хорошо.
— Так останови машину-то!
— Позже, — ответил Полковник и, прежде чем закрыть окно, добавил: — Сиди пока там и держись крепче.
Итальянец что-то прокричал, но Василий не понял, что именно.
— Дело врачей.
— Что, простите, не понял? — Василий наклонился к Полковнику.
— Эс умер потому, что врачи отказались верить очевидному. Трусливые собаки!
— Эстэ забеременел, а они лечили его от злокачественной опухоли.
Василий подумал, что Полковник шутит. На Зоне какими только шутками не перебрасываются.
— Забеременел? — переспросил он с улыбкой. И добавил: — У вас закурить нет? У меня махорка. А я ей не накуриваюсь. Горькая какая-то.
Полковник бросил на колени Василию еще не открытую пачку Герцеговины Флор.
— У вас такие? — удивился он. — Я думал Беломорканал.