— Так не бывает.
— Что значит, не бывает?
— Ну так вообще не бывает, чтобы в зале уже кончали. Может быть, кто-нибудь один или двое.
— Ну ты, я вижу, совсем неграмотный парень, — сказал Полковник. — А как же Бетховен? Он же был сексуальный маньяк. Всех зрителей — слово на е — в хвост и в гриву.
— Ну хорошо, я понимаю про Бетховена. Он был мужик. А Плисецкая как трахала? Ведь она женщина? У нее нет члена.
— У нее — слово на п — больше любого члена. Я тебе точно говорю, она тогда — слово на е с приставкой: вы — весь зал.
— А вы там были?
— Был. И дело даже не в том, что бросаешься на нее и трахаешь ее, и трахаешь. Совершенно ясно, что это она уже тебя трахнула. В общем, полная иллюзия, что побывал в храме какой-нибудь древней языческой богини.
Врачи констатировали у Эстэ смерть от злокачественной опухоли, а он был просто беременным.
— От кого?
— То есть как, от кого? От Плисецкой, конечно. Все Бесполые забеременели тогда.
— Про Бесполых Василий уже знал, поэтому промолчал. Но он был удивлен, что уже тогда в сороковых годах это было известно.
— Рожать надо было, а у них зациклило. А ведь можно было догадаться, если бы не эти — слово на е — врачи. Не может быть, да не может быть! А как это не может быть? А Зевс? Забыли! А он рожал из бедра. Да из разных мест можно. Лишь бы в голове было понимание ЕСТЕСТВЕННОСТИ происходящего.
— А сейчас, значит, в Кремле правит… — Василий сделал глубокую затяжку, в надежде, что Полковник сам скажет, кто там правит.
И он сказал:
— Хрущев и Брежнев.
Василий задохнулся от дыма и закашлялся.
— Об… Об… Оба, что ли?!
— Да. А что тут такого удивительного?
Василий не нашелся сказать ничего другого, кроме: