Рейс в одну сторону

— Увольняете, что ли? — ровным тоном спросил Королев, стараясь показать, что ему всё равно.

— Нет, нет, — заторопился Наумочкин, — вы не так меня поняли.

— А как я должен вас понять?

— Слушайте, не перебивайте. Ваша работа высоко оценена там, — он показал пальцем вверх. — Вы все, работники данного предприятия, видны начальству, как на ладони. Ваше поведение, в целом, удовлетворительно, и даже, скорее, положительно, в отличие от… — он покосился на Кулькова, который в это время стоял около инструментальных шкафов и искал напильник.

Королев удивленно посмотрел на Наумочкина.

— А что с ним не так?

— Не всё сразу, и, лучше, не здесь. Позже я встречу вас в столовой, и мы всё обсудим. Только, прошу вас, о нашем разговоре — молчок.

Королев кивнул, и Наумочкина, как ветром, сдуло.

Сразу после смены Королев пошел на ужин, надеясь там встретить Наумочкина, чтобы поскорее завершить разговор. Но тот в столовой так и не появился, что неприятно подействовало на Петровича: он понял, что С.С. хочет предложить ему какую-нибудь гадость, с которой справится только он.

Когда Королев появился в комнате отдыха, он увидел Наумочкина около своей тумбочки — тот что-то разглядывал на столешнице, хотя Петрович, кроме будильника и бутылки с водой ничего там не держал.

Он подошел к своей кровати.

— Ну, здравствуйте, — сказал он. Наумочкин слегка подпрыгнул от неожиданности.

— Ах, вот вы где, а я ищу, ищу…

— Что вы хотели? — спросил Королев, снимая ботинки, давая понять, что сейчас ляжет спать и пора закругляться с разговорами.

— Не торопитесь так, уважаемый Григорий Петрович. Дело у меня к вам не совсем обычное. Пять дней назад случилось кое-что странное, что требует вашего, так сказать, участия в разъяснении.

— Что там еще случилось?

— Да, не перебивайте же меня! — чуть не крикнул Наумочкин, но тут же осекся, боязливо оглянувшись, хотя рядом никого не было.

— Мне нужно знать, где вы были 14 — го декабря с десяти утра до четырех вечера?

Королев наморщил лоб, делая вид, что вспоминает, хотя тут и вспоминать было нечего: почти весь день он был на семикилометровой глубине, на складе. Так он и сказал об этом Наумочкину.

— Кто может это подтвердить? — холодно спросил тот.