Повисла тишина.
— То есть он сидит в той части Бродмура, где находятся
— Безумие, не правда ли? — усмехнулся Брайан.
Начали выходить люди, к которым пришли их близкие. Все столы и стулья привинчены к полу. На лицах пациентов абсолютное спокойствие и покорность.
— Их накачали таблетками, — прошептал Брайан.
Почти все были довольно упитанными, в свободных, удобных майках и эластичных брюках. Наверное, в Бродму-ре было нечем заняться, кроме еды.
Я вдруг задумался, а нет ли тут каких-то известных личностей…
Все пили чай и уплетали шоколадки, которые брали с подносов. Многие казались очень молодыми, младше 30, и посетителями были в основном родители. Некоторые постарше, к которым пришли партнеры с детьми.
— О, вот и Тони! — воскликнул Брайан.
Я посмотрел на ту сторону комнаты. К нам направился мужчина лет 30. Первое, что мне бросилось в глаза, — его походка. Она сильно отличалась от походки остальных пациентов, которые волочили ноги. Тони шел вальяжно. Одет он был не в больничный наряд, а в полосатый пиджак и брюки. Мужчина скорее напоминал молодого бизнесмена, который стремился к успеху и хотел показать всем вокруг, что он очень, очень даже в здравом уме.
Глядя на него, я не мог не задуматься: этот полосатый костюм является признаком нормальности или, наоборот, сумасшествия…
Он протянул руку в знак приветствия. Мы обменялись рукопожатием.
— Тони, — представился мужчина и сел.
— Брайан сказал, что вы попали сюда обманным путем… — начал я разговор.
— Именно так, — кивнул Тони.
Голос у него был нормальный, да и в целом складывалось впечатление приятного человека, готового помочь.
— Мне вменили нанесение тяжкого вреда здоровью, — начал Тони. — После ареста я подумал, что мне грозит заключение сроком от пяти до семи лет. Я решил пообщаться с другими заключенными. Они сказали: «Это легко! Скажи, что ты сумасшедший. Тебя отправят в окружную больницу со спутниковым телевидением, игровыми приставками и медсестрами, которые будут приносить пиццу». Но все вышло иначе — меня запихнули в этот чертов Бродмур!
— Давно вы тут?
— Двенадцать лет.
Я непроизвольно ухмыльнулся, Тони ответил тем же.