Французская мелодия

— Придёт время, узнаешь. Единственное, в чём могу уверовать, что контролирующий твои действия человек в курсе всех происходящих вокруг тебя событий.

— Я понял, — пробежавшая по губам Богданова усмешка была похожа на усмешку зла. — Человек этот мечтает завладеть архивом.

— Архивом мечтают завладеть все. Об этом говорил тебе твой отец. Человек же, что направил меня к тебе, имеет к тайнику интерес больше моральный, чем материальный.

— Моральный?

Опустившись на стул, Илья ощущал себя не столько растерянным, сколько сбитым с толку.

— Не мучайся, — скинув маску суровости, хмыкнул Кузнецов. — Тебе сейчас думать надо не о том, кто и зачем помогает, а как сделать так, чтобы Гришин не превратил тебя в мышь. Сам-то он ощущает себя удавом.

— Замучается превращать. Правильно подобранная тактика может сделать из человека змеелова. Надо только дождаться, когда змея покажет жало.

— Не знаю, не знаю.

Пожимая плечами, Кузнецов отображал не столько сомнения, сколько недовольство тем, что Илья слишком самоуверен.

— Я бы действовал иначе. Ждать, когда Гришин проявит себя, не столько смешно, сколько неумно. За намерениями последуют действия, направленные в цель, без всякого на то предупреждения. То, что удар будет сильным и неожиданным, можешь поверить на слово. Сдержать будет не просто, потребуются силы, и я так подозреваю, не в единственном лице.

— Намёк на то, что неплохо было бы заручиться поддержкой друзей?

— Если таковые имеются.

— В этом- то вся и беда. Товарищей полно, даже больше, чем хотелось бы, пивка попить, пулю расписать, только свистни. Когда же доходит до просьб, ни тебе друзей, ни товарищей.

Прочитав на лице Кузнецова сомнение, Богданов усмехнулся.

— Не веришь? А ведь так оно и есть. Перед поездкой в Петербург потерял последнего. Я к нему со всей душой, так, мол, и так, надо помочь. Он же предал, перешёл на сторону Гришина.

— Ты о Рученкове?

— О нём. О ком же ещё.

— Зря. С Виктором мы знакомы давно. По долгу службы встречались в Чечне. Находясь в командировке по линии ФСБ, Виктор проводил поисковые мероприятия в то время, когда нам доставались операции по обезвреживанию боевиков, базирующихся в лесных массивах. В последний раз встречались в одном из горных аулов в ста километрах от Грозного. Группа Рученкова выследила одного из полевых командиров, настроились брать, но приказ был дан ждать. Струхнуло начальство, что не справятся ребята, не та подготовка. Подняли нас. Через двадцать минут были в воздухе, ещё через полчаса в полутора километрах от аула. Рученков со своими ребятами получил задание прикрывать. Нам же надлежало, проникнув в деревню, взять бандита так, чтобы тот не успел вызвать подмогу. Основные силы боевиков находились в лесу. Если что, хватило бы часа, чтобы те смогли прибыть в аул.

В деревню просочились, что называется, без суеты. Посты сняли ножами, потому как одиночный выстрел мог стать сигналом тревоги. В дом вошли так, что даже собаки гавкнуть не успели. Басмач как был в трусах, таким на улицу и выволокли. Спеленали, кляп в рот и в горы. Пока вертушку дожидались, с Виктором пообщался. Я на тот момент из Чечни не вылазил, потому было интересно знать всё, что касалось гражданской жизни.

— Так говоришь, будто Руча — герой.