Французская мелодия

Секунд двадцать сидели молча. Илье требовалось время, чтобы начать реагировать на происходящее, как это делает обычный человек в обычной ситуации.

Кузнецов же, видя, насколько Богданов растерян, решил не торопить события, терпеливо ожидая, когда тот задаст первый, определяющий положение вещей, вопрос.

И Богданов задал. Правда до того, как открыть рот, долго не мог сопоставить слова с мыслями.

— Запись сделана для того, чтобы ввести в курс дела Лемье — отца?

— Скорее всего. Но есть кое-что ещё, что сможет помочь свести на нет усилия одной стороны и выдать приоритеты другой.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что полковник и Лемье — младший договорились кинуть тебя.

— Кинуть?

— Да. Изъять архив и поделить причитающиеся тебе тридцать миллионов.

— Каким образом?

— Точно сказать не могу, но, думаю, что попытаются устроить западню.

— Западню? Я что похож на идиота?

— Нет.

— В таком случае почему мне не поступить так же?

— Было бы верхом справедливости, если бы Гришин поверил в бред, что ты нёс за столом. Имеется в виду басни про миллионы, про то, что бизнесмен думает сначала о выгоде и только потом о моральной стороне дела и, конечно же, в то, что ты хочешь продать архив.

Не понимая, что имеет в виду Кузнецов, Илья как мог пытался держать себя в руках, судя же по тому, как реагировали руки, можно было сделать вывод, что давалось ему это с трудом. Вертя чайную ложечку, он то порывался отложить ту, то вдруг хватался вновь, будто в ложечке был заложен потенциал концентрации мыслей.

Кузнецов же вёл себя предельно спокойно. Если бы не лицо, которое почему-то сделалось серым, глаза потускнели, желваки под кожей заходили так, что был слышен скрип зубов, можно было подумать, что человеку всё равно.

— Не поверил, потому что верить было нечему. Взять, к примеру, твоё заявление по поводу продажи архива. Не иначе, как предательство по отношению к близким тебе людям, назвать этот поступок трудно. Ты способен пойти на такое? По глазам вижу, что нет. Отсюда вывод, предложение по поводу сделки есть ничто иное как игра в месть. Полковник слишком умён, чтобы поверить в то, во что поверить может только глупец. Отсюда вывод, сделка, не успев начаться, обрела статус игры в одни ворота.

— Но ведь он принял условия. Мало того, был разработан механизм преодоления разногласий. Зачем полковнику понадобилось затевать всю эту возню?

— Чтобы убедиться, что архив находится в вашем доме. Странно, что ты это не понял.