И успел вовремя — Захар без крюка (протез с двумя вмятинами от пуль валялся в снегу), сидя на земле, пытался одной рукой перезарядить обрез. Зажал двустволку между ног, пытаясь ее переломить, и матерится сквозь патрон, зажатый в зубах.
Пахом выглядел плохо — на носу широкая ссадина, сам нос свернут набок, а вокруг глаз расползаются синюшные кровоподтеки. С левой руки, согнутой в локте и прижатой к телу, на снег капала кровь. В правой руке он сжимал обнаженную саблю, этакий метровый чуть загнутый ножик. Заметив меня, он зарычал, на губах проступила пена, а в глазах можно было без словаря дворового сленга, прочитать и понять все степень ненависти, которую он ко мне испытывал.
Пахом ускорился, подскакивая к Захару и замахиваясь. Я опять тупанул, екнуло за Железяку, и я вместо того, чтобы как-то оттолкнуть или вывернуть саблю, экономно расходуя силы, тупо дернул его на себя за железный костыль. И как на ледянке, но по факту без нее, протащил его на заднице несколько метров и подтолкнул себе за спину.
Ой, мата было! Пахом даже растерялся, то ли новые слова для себя узнал, то ли оценивал мои силы. Потряс головой, скривился, ворочая раненой рукой, но пролез-таки себе в нагрудный карман и вынул бутылек с ярко оранжевым эликсиром. Зубами вытащил пробку, залпом проглотил содержимое, побагровел и, раскинув руки в сторону, заорал, как дикий берсерк.
Я пожал плечами и, предугадывая реплики моих фобосов, пробормотал:
Пахом упал после третьего выстрела. Не знаю, что он там выпил, но первые два попадания лишь заставляли его дергать плечом да пускать кровавую пену изо рта. Четвертый, а потом и пятый выстрелы стали контрольным и контрольным контрольного от греха подальше. Если, конечно, так можно выразиться в подобной ситуации.
Я бы еще стрельнул, но в барабане оказалось всего пять патронов. Ларс с Мухой мои действия не одобрили, только мэйн довольно хрюкнул и прикрыл мысленную шторку, типа отвалите.
Я помог Захару, поднял на ноги и перезарядил обрез. Выдержал пару неприятных мгновений, пока он набирал воздуха, вероятно, высказать мне все, что он думает о ледянках. Но потенциальный выговор пришлось отменить, очнулся Стеча и стал нас выкрикивать.
Я быстро пробежался по трупам, собирая трофеи. Выпотрошил бывшего владельца револьвера на наличие патронов и сразу же зарядил барабан. На стволе прочитал полустертую надпись THE BRITISH BULL DOG, а на рамке возле барабана была маленькая гравировка в виде пули с крылышками и аббревиатуры WS. Под ней уже крупными буквами WEBLEY’S и картинка двух рук в наручниках с буквами M.P. и отшлифованный, до невозможности прочитать, серийный номер.
M.P. — насколько знаю, расшифровывается, как военная полиция. А сбитый номер говорит об обратном использовании, но ничего темного от «Бульдога» я не почувствовал. Даже намека на всю ту мерзость, которой отдавало оружие сектантов. В общем, беру — пора арсенал восстанавливать.
Я и пулемет «Максима» почти уже докатил до общей кучи, над которой, как наседка, кудахтал Захар, но в этот момент купол задрожал, по нему пробежали короткие молнии, добавляя ему фиолетового оттенка, и он исчез.
Чуть уши не заболели от восторженного крика зрителей. Овации со свистом, чьи-то жаркие споры по поводу ставок и выигрыши, просто споры — все разом прекратилось, когда к нам выдвинулся Исаев. Не один. За спиной шло три молодца из его личной гвардии. И не какие-то курсанты, а настоящие будьдоги. Глядя на них, револьвер в кармане, сжатый в руке, показался игрушечным, пушистым шпицем.
— Браво, — без намека на иронию сказал Исаев, хлопнув несколько раз в ладоши. — Со Старой гвардией разобрались. А теперь решим мой вопрос! Я бросаю вызов Заре!
— Стопе! — я покачал головой. — Никаких больше вызовов, нам нужен диалог!
Когда правда на твоей стороне и ее готовы услышать, а Исаев не стал пороть горячку и выслушал, то говорить очень легко. Четко, уверенно и быстро, потому что надо было поскорее разделаться уже со всем и мчать за Гидеон с Банши, параллельно добив Барыню.
Среди Исаевских бойцов нашелся какой-то шаман или друид, почетный мужичок с кучей косичек, заплетенных разноцветными лоскутками, который выступил в роли ходячего детектора лжи. С каждым его кивком на мои рассказы Исаеев хмурился, а когда речь дошла до предательства Пахома, так вообще скривился, как от зубной боли.
Я не стал ничего скрывать. Рассказал, кто убил геолога и зачем. Услышав про захоронение ученика Пересвята, Исаев так изумился, что чуть не подпрыгнул. Моментально разогнал своих людей и увел нас в здание с гербом своего дома. Привел в столовую, переминаясь с ноги на ноги, пока шаман блокировал окна и двери своей магией.
Я пытался протестовать, давить на то, что рядом бродит Барыня, что наши еще в плену и надо скорее собирать народ и отправляться туда.