Я приглушил желания деда, удивляясь, откуда он вообще такие слова знает. В воспоминаниях ничего такого он не показал, хотя это ничего и не значит. Про то, что делает формула, и чем он императорскому дому приглянулся, тоже ни слова не было.
Но мы его еще допросим, а пока я остановился, поправил ватник, стряхнув с плеча прилипшую паутину и гордо расправив плечи, сделал шаг вперед.
Руки поднял автоматически, закрываясь от бьющего в глаза света.
— Осторожней, в подвале Черная Барыня, — я сказал довольно громко, пока не понимая, к кому конкретно обращаться. — Она ослаблена, дожмите ее!
— А у нас тут Папа Римский, — послышался голос, в котором я узнал Пахома.
Я повернулся на голос и разглядел главаря Старой гвардии, смотрящего на меня через прицел «мосинки». Короткий диалог взглядами:
Пахом дрогнул первым. Дернул спусковой крючок. Раздался выстрел, звон разбитого стекла — пуля пролетела у меня над головой и резкий всхлип Пахома, получившего прикладом по лицу. Крик Исаева: «Не стрелять», потонул в залпе Старой гвардии, но я к этому моменту был уже за стойкой регистрации.
Один ствол телекинезом удалось отвести, да еще нос Пахому сломать прикладом, но больше лезть на рожон не хотелось. Я покосился на дверной проем, на серые испарения, поднимающиеся из подвала, и потянулся к Белке. Уже вполне ожившей на дармовой силе. Сверился с ним, что он знает направление, и отправил к Гидеону.
— Матвей, выходи и не делай глупостей, — прогремел рупор, когда выстрелы стихли. — Это Исаев. Сдавайся, дом окружен! Стрелять никто не будет.
Я подобрал белый лист бумаги, почти не исписанный доходами и приходами, поднял его над стойкой, набрал побольше воздуха в легкие и заорал.
— Поединок! Ринг, бой, махач! Как оно, млять, тут называется?! Взываю к кодексу Ордена! Исаев! ЧОП «Заря» вызывает Старую гвардию на поединок!
Сначала ничего не произошло. Послышались разговоры, кто-то усмехнулся, потом еще кто-то, потом Пахом заржал, вбивая гвоздики в мою треснувшую уверенность, что поединок — это отличная идея.
— Хорошо, вызов принят! Я подготовлю арену. Можешь выходить, — наконец, откликнулся громкоговоритель, а потом уже тише. — Освободите их.
Вот это «их» как-то прям сильно меня вдохновило. Я осторожно выбрался из-за стойки, подошел к дверям, замерев за косяком и, наконец, смог осмотреться.
Городская площадь, средней руки промышленного города. И по местным меркам современного с поправкой на климат. С одной стороны богато украшенные гербами кирпичные дома, среди которых дом Львовых. Может, показалось, но в маленьком подвальном окошке мелькнула черная тень. С другой стороны домики попроще — не выше двух этажей, толстые стены, маленькие окна — сразу и магазины, и мастерские, и жилые дома работяг. Улица расходится, в одну сторону ведет к складам и какому-то заводу с большими трубами, в другую к дому с колоннами и памятнику неизвестного рудокопа.
На площади полно народу. Толпятся местные стражники, незнакомые охотники из ордена и Исаевская гвардия в одинаковых шинелях, среди которых Пахом с красным платком у носа.
Вдоль тротуара стоят моторки. Броневик с гербом Исаева, укрепленные броней фургоны и видавшие виды грузовики местных. И, о чудо! Наша «Буханка»!
Волна радости мурашками пробежала по шее, не только от вида уазика, но и от ощущения Мухи с Мэйном. А значит, Захар не просто жив, но и смог сохранить наши вещи.
Исаев, глядя на меня недоверчивым, холодным, даже обидно презрительным взглядом, сам проводил меня к «буханке» и дал нам пять минут на подготовку. Туда же привели, предварительно сняв наручники, Стечу и Захара.