Бледно голубой свет заливал весь коридор. Беготня спешащих медсестёр была слышна и на другом конце здания. Тони составлял протокол, а отец спешил успокоить меня.
Странно, но паника и страх рассеялись, теперь я мало чего чувствовала.
В коридоре было несколько учеников школы, которые, как и я, дожидались решения врача. Ни семьи Кевина, ни Фила, ни Джесс не было.
Меня разрывало на части в здании больницы от того, что я не знала, что происходит. Меня не могло покинуть чувство, что происходящее лишь сон. Позже к нам вышла медсестра и объяснила, что Кевин находится в очень тяжёлом состоянии, но это не означает, что его исход уже решён. Многие, узнав, что Батлер будет жить, спокойно выдохнув, отправились домой. Я осталась. Ноги не несли меня никуда, хотелось сидеть на больничной скамье до тех пор, пока сам Кевин, смеясь, не выйдет из своей палаты и не скажет, что он всё-таки жив, несмотря ни на что.
Примерно в двенадцать часов ночи двери, ведущие в коридор, распахнулись и влетел Фил.
— Фил! — радостно я соскочила со скамьи и понеслась ему навстречу.
Мы столкнулись друг с другом в середине коридора и оказались в тех объятиях, которые должны были исцелить и меня и его.
— Он жив, — прошептала я.
— Это маньяк?
— Да.
— Боже.
— Меня всю трясёт.
Тони не обнял меня, посчитав, что это не понравится отцу, поэтому за него это сделал Фил. И дело вовсе не в том, что он был мне другом и отец бы не стал возражать. Дело в том, что в его объятиях мне было комфортнее и уютней. Они не успокаивали, не вселяли чувство свободы, не заставляли трепетать сердце, но они давали мне знать, что я не одна, он точно так же, как и я, переживает эти минуты, страшной и безумной паники.
— Не плачь, — он улыбнулся, плохо скрывая собственную слезу, что прокатилась по щеке. — Он ведь жив.
— Я боюсь, что это ненадолго, — прошептала я, боясь, что это может кто-то услышать, даже Фил или я сама.
— Я знаю Кевина с детства, поверь, он выберется, он ещё покажет всем нам. Спорим, через пару дней он уже будет лежать с улыбкой на лице и подстёбывать нас. Я уверен, он останется жив.
— Точно?
Он кивнул, проведя мне по лицу ладонью, чтобы стереть остатки слёз.
— Обещаешь?
— Да, — он закивал ещё быстрей. — Я хочу пройти к нему, это возможно?