— Письмо? — как истеричка повысила я голос. — Какое к чёрту письмо?
— В котором объяснил бы, почему я уехал.
— Мне не нужны твои письма. Мне нужно, чтобы ты объяснил мне всё сейчас. Почему ты уезжаешь?
Он смотрел на меня так нежно, как смотрят в последний раз. Наверное, я точно так же смотрела на него, несмотря даже на то, что безумно злилась.
— Белл, — начал он. — Ты разве не видишь? Здесь меня больше ничего не радует. Мой отец бросил меня, девушка, которая нравилась мне больше года, встречается с другим, а моего самого лучшего друга с детства просто-напросто нет. В этом городе мне всё напоминает о нём, и каждый уголок дома напоминает мне об отце, мне всё здесь напоминает о временах, когда всё было хорошо. Знаешь, как это давит на меня? Знаешь, как я чувствую себя? Я никак себя не чувствую. Я больше не живой человек. Я хочу умереть, чтобы перестать выносить это. Для меня каждый день превращается в ад, я больше не живу, я выживаю.
Я знала, я до огромной боли знала, как ему плохо. Он остался один в этом городе, он остался забытым. Он был нужен многим, но это не спасало. Какой в этом смысл, если единственный лучший друг, брат, исчез навсегда? Если родной отец бросил. Я даже и думать боялась о том, какое опустошение у него внутри.
— Прости, — его голос изменился, я поняла, что так он сдерживает слёзы. — Я не могу больше это терпеть. Я не такой сильный, чтобы вынести ещё хотя бы месяц здесь. Место, в которое я еду точно поможет мне настроиться на новую жизнь. А здесь. Здесь больше нечего ловить. У меня больше никого нет.
— А я?
— Что ты? Ты прекрасна. Я бы остался ради тебя, но боюсь возвращаться к себе домой. Там до сих пор лужа крови в ванной, там всё ещё пахнет куревом, повсюду бардак, разбросаны бутылки от пива. Это всё напрягает меня, как и каждый уголок этого города.
— И куда ты едешь? — спросила я.
— К маме и сестре. Думаю, у меня получится наладить отношения с семьёй. Даже несмотря на то, что мать не забирала меня к себе, видя происходящее дома. Я не знаю, пустит ли она меня. Наверное, сестра заступится за меня. Может быть, я даже прощу свою мать.
— Это хорошо. Так, когда ты возвращаешься? — больше не всхлипывая, спросила я.
Он посмотрел на меня с милым сожалением.
— Белл… Я не вернусь.
— Никогда?
— Никогда.
Внутри всё разорвалось на части, а снаружи я пыталась сохранять спокойствие. Неужели ещё одного лучшего человека моей жизни не станет?
— Я навсегда уезжаю от сюда, — объяснил он. — Я удалил свои страницы в интернете, чтобы поскорее забыть об этом городе. Я не хочу, чтобы было хоть что-то напоминающее мне об этих временах. Я собираюсь стать другим человеком, хочу, чтобы меня называли Филлип или Лип, как-то по-другому, я хочу быть другим человеком, которого больше ничего не держит здесь. Я могу сделать это только если забуду обо всех, кто остаётся здесь.
Он всё ещё улыбался, как будто только что избавился от тяжёлого балласта, а я боялась даже сделать лёгкое движение. Всё это казалось мне неправильным, похожим на сон, такой нехороший сон, в конце которого я так и не просыпаюсь.
— И как тогда я узнаю, что случается в твоей жизни? — удивилась я.