И. Ф. Попов — старый большевик, писатель, автор известной пьесы «Семья», посвященной годам юности В. И. Ленина. В канун империалистической войны И. Ф. Попов жил в эмиграции в Брюсселе, был представителем РСДРП во II Интернационале. Он часто встречался в те дни с В. И. Лениным, работал его секретарем и рассказал о нескольких эпизодах из жизни В. И. Ленина в своей книге «Один день с Лениным».
В романе «На исходе ночи» писатель воспроизводит борьбу партии в тяжкие годы столыпинской реакции.
Герой романа, двадцатилетний Павел, бежит из ссылки. Действие переносится в Москву, в обстановку революционного подполья. Павел работает в Замоскворечье партийным организатором, мужает в революционной борьбе. В образах Павла и его товарищей — Сундука, Клавдии и других — раскрыты лучшие черты подлинного большевика: принципиальность, стойкость, непримиримость в борьбе. Обаятельны женские образы романа — строгие, несколько аскетические, исполненные внутренней силы. «Озаренные» — этим словом определяет автор своих героев, тех, кто в темную пору реакции испытал на себе благотворное влияние В. И. Ленина и беззаветно пошел за ним.
На исходе ночи
Часть первая
ОЗАРЕННЫЕ
ГЛАВА I
Побег из ссылки, после ожиданий и откладываний, однажды решился внезапно.
Час был утренний, а северная ночь стояла неподвижно. Во дворе под навесом тюкал топорик. На небе, застывшем от холода, лучились звезды. В их свете я с крыльца уже разглядел, как только вышел из избы, что мой хозяин ладит сани.
— Слава тебе, за сани взялся!
Хозяин заулыбался.
— Как, смилостивился надо мной, Тимофей Потапыч? — спросил я.
— И что ты опять одно и одно, будто я не хотел! — сказал Потапыч. — Это мороз над тобой смиловался. Думать надо — тайбола теперь закрепла.
— Когда же едем-то, Тимофей Потапыч?
Тимофей Потапыч потомил меня. Не сразу ответил.
— А хоть нынче. В полночь и потекем. Не попятишься?
«Попятиться»-то следовало бы. Дела всякого житейского на ходу было не мало. Верить в близкий отъезд я уж и перестал: все Тимофей Потапыч откладывал. А тем временем разные неотложные повинности — по чтению рефератов, по ведению кружков — облепили меня, как репейник.
Но хоть и следовало на денек, на два отложить, а нельзя никак «пятиться». Надо было Потапыча ловить на слове. Месяца два назад мы с ним сговорились, что он вывезет меня верст за пятьдесят от Мезени и сдаст там своему свату, тот провезет кратчайшим из двух возможных путей на Пинегу, там сдаст свояку, свояк под Архангельском — куму, а кум уж доставит в Архангельск.
Сговорились, а потом начались отговорки: то «подожди, вот санный путь станет в аккурат», то «с треской, сем, управлюсь», то «семгу, погоди, посолю», то «дай вот престольный праздник отгуляем, введение богородицы», то, наконец, пришла от свата весть: «Малая тайбола не крепка». Против тайболы я не мог спорить. Тут решали знатоки.
Широкий пояс тайги и болот (тайбола) отделяет Мезень с суши ото всего мира. В этом поясе лесов и болот — две просеки.
Одна — длиной верст в двести; это — Большая тайбола. По ней идет казенный тракт, по ней возят почту, скачут из Архангельска и в Архангельск ямщицкие тройки перекладные, для казенных и вольных людей. По тракту в особо болотистых местах проложен мощеный путь на сваях. Большая тайбола обитаема: каждые двадцать — тридцать верст вас встречают станционные поселения — две-три казенных избы.
ebooksa