Золотой лев,

Все внимание Хэла было сосредоточено на аукционной площадке. Напряжение, вызванное процессом торгов, было невыносимым. По мере того как цена поднималась все выше и выше, он перестал беспокоиться о том, сможет ли он себе это позволить. Он обнищает, это совершенно очевидно. Он вполне может оказаться в долгах на долгие годы, а может быть, и на всю оставшуюся жизнь. Но если бы рядом с ним была Юдифь и его сын – ведь она наверняка вынашивала мальчика, – этого было бы уже достаточно.

Он повернулся к Тромпу, просто для краткой моральной поддержки, но голландца там не было. Хэл не обратил на это никакого внимания. Движение людей в общественной ограде было очень похоже на движение воды у берега - непрерывный узор убывания, течения и завихрения, и двум мужчинам было слишком легко разделиться в суматохе.

Он снова повернулся и посмотрел на аукцион. Ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что торги прекратились. Аукционист окликнул "английского джентльмена", спрашивая, не хочет ли тот повысить свою ставку. "Это Риверс", - подумал Хэл. Что, черт возьми, он задумал?

А потом что-то ударило его в живот, выбив дыхание из тела и заставив согнуться пополам от боли. Затем его снова ударили по затылку.

И это было последнее, что Хэл Кортни помнил об аукционе рабов.

***

Те люди, которые пробрались в ограду, когда входная калитка была открыта в первый раз, знали, что им придется долго ждать, прежде чем начнется процесс, за которым последует длительная распродажа. Поэтому многие из них принесли с собой фляги с водой, разнообразные продукты, чтобы сдержать голод, и даже немного рома. Одна группа из полудюжины мужчин, разбивших небольшой лагерь перед крытой оградой, прибыла с обычным пиршеством из корабельной провизии, свежекупленных продуктов и даже двух деревянных бочонков с небольшим количеством пива или разбавленного эля, который традиционно пили, чтобы сделать воду вкусной и менее опасной для здоровья. Один из бочонков вскоре был выпит досуха. Другой, однако, закатился под первый ряд сидений в павильоне. При всем том, что вокруг толпились люди, требовался очень острый глаз, чтобы разглядеть черную линию пороха, которая тянулась от открытого отверстия в верхней части бочонка всего в нескольких футах к тому месту, где стояли мужчины, ели, пили и даже курили трубки с табаком, наблюдая за происходящим на аукционе.

Но один из матросов вообще не смотрел на площадку. Он не спускал глаз с ограды принца. А когда Канюк вышел вперед и кивнул головой, он затянулся своей трубкой, чтобы получился приятный свет, сунул в ее чашу листок бумаги и подождал, пока она загорится, а затем приложил это пламя к линии пороха.

Пламя пробежало вдоль веревки, проникло в бочку и зажгло покрытые смолой тряпки, которые были в нее завернуты. Затем они тоже поднялись, и через несколько секунд с трибун донесся крик: "Пожар! Помогите! Пожар!’

Сделка еще не была завершена, но аукционист не стал дожидаться окончательного предложения. Он схватил Юдифь, чуть не сбросив ее с площадки, а потом вместе со своими спутниками потащил обратно в загон, из которого ее вывели всего несколько минут назад.

Человек в маске уже ждал их. - ‘Я забираю ее, - сказал он.

Аукционист заколебался. Его доверенные лица широко раскрыли глаза при виде этой маски со злыми глазами и зазубренными зубами. - ‘Но мои деньги, - запротестовал он. - ‘Меня заверили, что мне заплатят комиссионные, хотя никакой продажи не будет.’

- Утром отправляйся во дворец. Ты получишь свои деньги. Но я возьму ее с собой, - сказал Канюк. Затем он схватил веревку, к которой была привязана Юдифь, и сказал - "Я могу тащить тебя за нее или ты можешь бежать, как человек, но я вытащу тебя отсюда, что бы ни случилось.’

Юдифь слышала панику, доносившуюся из аукционного зала. - ‘Ты отвезешь меня обратно во дворец?- спросила она.

Канюк кивнул. Она последовала за ним через барак, удаляясь все дальше от хаоса, вызванного пожаром, к воротам в дальнем конце комплекса. Там уже ждала карета принца, та самая, с затемненными окнами. - Залезай, - сказал Канюк. - ‘Ты будешь в большей безопасности, если никто тебя не увидит.’

Юдифь сделала так, как ей было сказано, понимая смысл его слов. Еще до пожара она чувствовала странное напряжение в воздухе. Здесь было так много мужчин, так много сдерживаемой похоти, жадности и грубой мужской энергии. Она провела достаточно времени среди армий, чтобы знать, что эти ингредиенты слишком легко превращаются в насилие.

"Боже милостивый, пожалуйста, уведи Хэла в безопасное место", - молилась она. А потом она утешила себя одной простой мыслью. Если он в безопасности, а я все еще нахожусь во дворце принца, то мы можем не быть вместе, но, по крайней мере, есть еще надежда.

Только сидя в экипаже, она вдруг задумалась, почему у нее до сих пор связаны руки за спиной, а на шее веревка и недоуздок. С ней никогда так не обращались, когда она была пленницей принца. Так почему же Канюк теперь оставил ее связанной и беспомощной?

Канюк увидел, что Юдифь забралась на заднее сиденье кареты, и тоже втолкнул туда своего раба. Затем он обошел карету спереди и протянул руку кучеру. - Не могли бы вы помочь мне подняться?- спросил он, кивнув клювом на пустое место рядом с водителем.

Возница наклонился, чтобы вытащить Канюка наверх.