Золотой лев,

Африканец закричал от ужаса, потому что он тоже видел их компанию. Но у Хэла не было никакого совета для этого человека. Теперь ничего не оставалось делать, кроме как надеяться и, если уж на то пошло, сражаться.

"Мадре де Деус" шел по воде со скоростью около четырех узлов, и это подсказало Хэлу, что Баррос также снял с фок-мачты какой-то парус. А может быть, ветер стих. Так или иначе, кровь Хэла от этого стала гораздо холоднее, чем вода вокруг него, и он надеялся, что португальцы хорошо повеселились и вытащат их обратно, прежде чем нападут акулы.

Но экипаж торгового судна еще не закончил с ними. Были заключены пари. Там были деньги, которые можно было выиграть и проиграть.

Хэл даже не заметил акулу, которая напала на него. Однако он почувствовал толчок - огромная клиновидная голова ударила его в правое бедро и перевернула так, что на мгновение он оказался на спине, глядя в небо через два фута океана. Затем он выпрямился, глубоко вздохнул и отпустил веревку. Слабина тянулась до тех пор, пока петля не впилась ему в руки, а узел не затянулся, и теперь он выдыхал воздух из легких и извивался, пока его лицо не оказалось под водой, его глаза искали в синем тумане акулу, которая ударила его.

Он ее видел. Она откинулась назад футов на тридцать, ее голова двигалась из стороны в сторону, пока она плыла под его кильватером.

Теперь они снова затащат его на борт. Конечно. Он был первым, кто получил грубый удар акулы. Люди Барроса, должно быть, заметили это и теперь тащили его обратно под радостные крики тех, кто выиграл пари.

Но они не потянули его вверх, и тогда, к ужасу Хэла, он увидел, как из темноты у его правого бедра вынырнула еще одна акула, размахивая хвостом и прилагая огромные усилия, чтобы догнать его. Хэл закричал под водой, снова вывернув туловище и пиная ногами со всей силой, на которую был способен, и его левая пятка задела морду акулы, отбросив ее в сторону, а желто-белая нижняя сторона сверкнула в синем сумраке.

Он увидел еще одну акулу справа от себя и по ее коренастой фигуре и широкой плоской морде понял, что это была бычья акула. Она замахала хвостом, чтобы не отстать от него, а затем подскочила совсем близко, так что, когда Хэл снова нырнул, он уже смотрел в злобный маленький глазок существа. Затем бычья акула исчезла, и Хэл выгнулся дугой, вынырнув на поверхность, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем снова погрузить голову под воду.

Когда появилась следующая акула, она открыла пасть, и Хэл увидел ее острые, как бритва, зазубренные зубы, и даже в своем ужасе он подумал о Юдифи, потому что ожидал, что умрет терерь, разорванный на части для развлечения сумасшедших. И все же его так просто не возьмешь. Он закричал и перекатился, пиная изо всех сил, но каким-то образом эти зловещие зубы не попали в него, и существо отступило, его энергия была израсходована.

Этот ужас длился почти целый час, Хэл отбивался от акул, пинал их тупые морды и глаза или каким-то образом вырывался из их челюстей как раз вовремя, и он знал, что африканец делает то же самое, и они оба борются за свою жизнь. Но когда он увидел, как его правое плечо сильно ударило, то с ужасающей уверенностью понял, что африканца укусили. Мужчина даже не вскрикнул. Возможно, он слишком устал. Возможно, он больше не мог сражаться и сдался. Хэл впервые узнал об этом, когда, задыхаясь, поднялся наверх и услышал общий стон людей, стоявших у кормового поручня "Мадре де Деус". Капитан Баррос яростно орал на своих матросов, висевших на другом конце веревки, за то, что они позволили схватить африканца. А чего этот дурак ожидал?

Единственная мысль Хэла была о себе. Акулы на многие мили вокруг будут привлечены к свежей добыче. Кровь африканца и разорванная плоть в воде приведут их в неистовство, и он будет следующим. Если он не утонет за это время, потому что устал до костей и боялся, что больше не сможет сражаться. Все, что он мог сделать, - это держать голову над взбаламученной водой корабельного кильватера, и хотя ужас был его силой, даже это скоро покинет его.

Затем он понял, что приближается к корпусу "Мадре де Деус". Они уже тащили его внутрь. Он поднимался все выше и выше, подтягиваясь, как дневной улов, под крики чаек, а когда его перекинули через поручень левого борта, рухнул на палубу.

Он смутно сознавал, что они цепляют кандалы на его онемевшие ноги, но не сопротивлялся им. И не смог бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он был совершенно измотан.

- Поздравляю тебя, англичанин, ты доставляешь слишком много хлопот даже акулам, чтобы они захотели тебя съесть’ - сказал Баррос.

У Хэла не было сил ответить. Но он был жив.

***

Юдифь страстно желала увидеть небо. Слишком долго она находилась в ловушке мира воды, грязи, тумана и зарослей тростника, которые давили со всех сторон, подавляя любые следы ветерка во влажном воздухе и закрывая их от солнечного света, хотя его жар давил на них, как расплавленный свинец.

Их было десять человек: Перейра, португальский второй помощник с "Пеликана", и еще три португальских матроса, все вооруженные мушкетами и абордажными саблями; два африканских матроса, назначенные носильщиками и нагруженные припасами; Юдифь и Энн, и, наконец, сам человек в маске и раб, который ухаживал за ним. Юдифь попыталась представить себе, каково ему было оказаться запертым в этом кожаном панцире, потому что висячие замки, закрывавшие его, и кольцо на шее ясно давали понять, что, несмотря на всю его чудовищную внешность и командование этой экспедицией, человек в маске был заключен не по своей воле. И несмотря на силу его руки с мечом и неумолимую суровость поведения, он был полностью зависим от своего слуги в еде и питье.

Однажды вечером, когда они сидели вокруг тлеющего, дымящегося костра, который был лучшим, что можно было сделать в этом сыром мире, она спросила Канюка, почему он, бросив вызов Джахану, не снял маску, которую принц надел на него. - ‘Должно быть, это невыносимо в такую жару. Воздух такой тяжелый. Как ты вообще можешь дышать?’

‘О да, я могу это снять, но что тогда будет? С этой маской я могу напугать любого дикаря отсюда до самого Мыса. Без него я просто безликий калека.’