Дочь змеи

– Он слишком уж хочет понравиться и слишком много улыбается, но это ничего не значит. И он целую вечность чистил одежду.

– Это из уважения к Матери-Морю.

– Рипу и Рек он не нравится, они к нам даже не подлетали. И Волк тоже близко к нему не подходит.

– Рип и Рек линяют, из-за этого вредничают. И потом ты же знаешь, что они очень долго привыкают к чужакам. Как и Волк.

Торак повернулся на бок лицом к Ренн:

– А ты заметила, что у него странная походка? Какая-то напряженная, словно он все еще учится ходить. И левую ступню он выворачивает наружу, как утка.

Ренн нахмурилась и повернулась к нему спиной:

– Ладно, но нравится тебе или нет, он – моя родня, так что лучше научись с ним ладить.

У Торака не было никакого желания ладить с Наигинном, но он был слишком сонным, чтобы сказать это вслух.

* * *

Разбудил Торака стук града по лодке. Ренн рядом не было.

Он вылез из убежища. Костер потух. Лодка Ренн исчезла. Торак побежал к берегу. Лодка Наигинна тоже исчезла.

Подбежал Волк и выдохом извинился за то, что не разбудил: он пытался, но брат по стае слишком крепко спал.

– Ренн! – крикнул Торак, и ледяной ветер сорвал ее имя у него с губ.

Он плохо соображал и нетвердо стоял на ногах. Вспомнил, как Ренн предложила ему толстянку, а сама к ней даже не притронулась.

О, Ренн.

Что же она положила в еду, если он так крепко заснул?

Но она не только его усыпила, она сделала кое-что еще – забрала запасы еды: лепешки из лосося и кишку с кровью зубра, которые он берег с самого ухода из Леса, и обветренное мясо, которым с ним поделились Песцы.

Как же это на нее похоже – просто и при этом до жути действенно.

Теперь, чтобы выжить, ему придется рыбачить и охотиться, а она с Наигинном тем временем будет уходить все дальше и дальше.

Торак не злился на Ренн, он злился на себя. Она ведь ему сказала: «Ничего не изменилось». А его настолько поглотила неприязнь к Наигинну, что она сделала единственное, что ей оставалось. Она снова от него ушла.