Диагноз доктора Холмса

— Он не Гирс.

— Твоя теория с Максимом Кавелиным еще не доказана.

Дмитрий ему не верил, но и это сейчас ничего не меняло. Главное для них — остановить сумасшедшего убийцу, а уж как его зовут — вопрос десятый.

Леон не собирался отсиживаться в стороне, он просто не мог себе этого позволить. Его не останавливало ни то, что он больше не работает в полиции, ни недавняя травма. Он должен был попасть туда и готов был свернуть шею любому, кто стал бы у него на пути. Должно быть, Дмитрий понял это: к Леону никто не подходил, его просто оставили в покое.

Он знал, что группа захвата не успеет, не сделает того, что нужно, это должен быть он. Анна сейчас внутри, иногда ему даже казалось, что он чувствует ее там, хотя Леон прекрасно знал, что так на него влияет нервное напряжение. Все, что происходило сейчас, напоминало ему последние секунды перед охотой, когда тело и разум на пределе и все чувства обострены.

Никогда ведь не знаешь, ты зверя или зверь тебя. Нужно быть готовым ко всему.

Это был один из тех редких случаев, когда его отец оказался прав. Уж в охоте-то он разбирался!

Леон все равно не бросился в здание первым, чтобы не путаться под ногами у оперативников. Сначала вошли они, им нужно было проверить, кто сейчас внутри, не окажут ли им сопротивление. Завод был небольшим, но отличался сложной планировкой, и оцепить его было не так просто. Лишь когда дали отмашку, внутрь поспешил и Леон.

Он не собирался тратить время на все эти коридоры, залы переработки и прочие слишком большие помещения, которые и так уже обыскивали. Благодаря Анне он многое знал о Генри Холмсе и верил, что Максим будет вести себя так же. А где был бы Холмс? Где был бы тот, кто жаждет постоянного контроля? Там, где он сможет управлять всем, разумеется.

У Холмса был тайный пульт, скрытый в его спальне. На заводе тоже был пульт управления, куда более очевидный. Правда, любая проверка посчитала бы, что это просто способ запустить конвейер, никому и в голову не пришло бы, что эти же кнопки, рычаги и переключатели способны отнять чью-то жизнь.

Леон не ошибся, Максим действительно был там. Нашли его и оперативники, вот только задержать не сумели — пока. У Максима не было заложников… кроме самого себя.

Он стоял у пульта управления, опустив одну руку на ряды кнопок. В другой руке он держал пистолет, прижатый теперь к его собственному виску. Он всем своим видом показывал, что готов к этому. Поэтому оперативники замерли напротив него, не зная, что делать дальше. Если бы они были уверены, что именно он похитил Ингу, нянчиться с ним не стали бы. Однако следователя пока не нашли, и группе захвата не хотелось брать на себя ответственность за жизнь богатого наследника.

Но Леон ни в чем не сомневался. Он смотрел на это существо — и будто видел его насквозь. Если его что и удивляло, так это то, что он не понял правду раньше. Все ведь было у них перед глазами! Максим не был похож на того мальчишку с фотографии лишь потому, что намеренно постарался себя изменить. Он выкрасил волосы в черный цвет, занялся спортом, и подростковая худоба сменилась рельефом мышц, он делал все, чтобы походить на своего предполагаемого отца. Однако серые глаза остались теми же, их он изменить не мог, и через эти глаза на Леона смотрело то, чего он не понимал.

Он уже сталкивался недавно с опасным серийным убийцей. Он тогда чуть с жизнью не расстался, такое не забывается! Леон прекрасно помнил полные ярости глаза того, кого они считали Джеком-потрошителем. Но Максим… он был другим. Его злость не была волнами, то накатывающими, то отступающими. Она жила в нем постоянно, поэтому он привык к ней, научился контролировать. Но избавляться от нее он не собирался — зачем? Она давала ему силы.

— Где они? — спросил Леон. Он был единственным, кто решился заговорить с Максимом, потому что только он не сомневался в своей правоте.

— Не понимаю, о чем вы, — отозвался тот. — Я сейчас вижу только рейдерский захват моей собственности.

— Да? И почему тогда мы тебя не убиваем?

— Чтобы не было расследования должностного преступления. Но я не позволю вам подставить меня! Что бы вы ни задумали, это не сработает. Я лучше убью себя, чем буду играть по вашим правилам!

Его актерские способности поражали. Он был так убедителен, что даже оперативники, неглупые и опытные люди, мгновенно верили ему.

Но не Леон, нет. Раньше — может быть. Сейчас — ни при каких условиях. Максим, сам того не зная, отнял у него самое дорогое… Леон только теперь понимал это! А значит, нет смысла сдерживаться, можно быть тем, кого всегда боялся увидеть в нем старший брат.