Митька, не отвечая, решительно поволок козла к стоявшему неподалеку деревцу и крепко привязал к нему.
— Вот… я тебе говорил… — продолжал ныть Толька, поднимаясь и отряхивая прилипшую к коленям хвою.
— Ну чего ты скулишь? Подумаешь, боднули его легонько, а он уж и раскис.
— Тебе хорошо… Тебя бы так легонько!.. Я. небось, теперь неделю сидеть не смогу. Как из пушки ударил!..
— Тоже нашел пушку! Козлы всегда бодаются, когда поиграть хотят. Он, может, с тобой просто знакомился. Ты погляди-ка лучше, какой он!
Козел, длинная борода которого была вымазана красной краской с непросохшего забора, действительно выглядел так забавно, что Толька, несмотря на боль, рассмеялся сквозь слезы:
— И правда! Сам белый, а борода красная. Ему бы еще седло красивое — был бы как в цирке…
— А может из спальни одеяло притащим и седло из него устроим? — предложил Митька.
Идея была соблазнительной. Но годится ли для этого одеяло?
— Оно ведь серое, некрасиво будет, — протянул Толька. Но, по-видимому, тут же ему в голову пришла замечательная мысль, потому что глаза его озорно заблестели.
— Давай просто краской седло нарисуем! — выпалил он и кивнул на забор, у которого, словно нарочно для этой цели, стояли три ведерка с краской. Руки друзей одновременно потянулись к кистям. Спина бодливого козла быстро украсилась желтым седлом с красной каймой. Толька увлекся и пририсовал к ней даже зеленые кисточки. Они очень хорошо вышли на белой густой козлиной шерсти, в которую так отлично впитывалась краска. Была окончательно докрашена в ярко-красный цвет и козлиная борода.
— Вот теперь здорово! — удовлетворенно оглядел козла Митька.
— Здорово, да не совсем, — критически прищурил глаза Толька. — Морда еще скучная какая-то…
Однако упущение это было легко исправить. Голова козла быстро позеленела, а рога стали, как и борода, тоже ярко-красными…
— Ну, сейчас совсем хорошо! — горячо одобрил работу Толька. Занявшись покраской козла, он даже забыл страх перед его рогами. — Вот бабка довольна будет! Теперь во всем районе такого козла не найдешь! Не потеряется…
Но тут из-за деревьев донесся звук горна, созывавший ребят к чаю, и друзья побежали к калитке.
Вечерняя линейка в лагере прошла оживленно. Выступив по приказанию Ларисы Алексеевны на три шага вперед, герои дня, смущенно опустив головы, стояли перед строем. На их руках, тапочках и майках пестрели разноцветные пятна масляной краски. Самым неприятным было то, что слова старшей вожатой как эхо повторяла крикливая бабка, пришедшая в лагерь жаловаться на «безобразие, учиненное над животным».
— Козел — он бессловесный, только мэкает, а сказать не может, — причитала она. — Грех так над животным измываться! За это бог накажет…
— Постойте, бабушка, — остановила старуху Лариса Алексеевна. — Бог тут, собственно, ни при чем. Ребята объяснили, что они сделали это, конечно, не на зло вам! Вы уж простите им эту мальчишескую шалость. Но загладить свою вину они должны и вот как: сейчас вы, Сидоров и Коровин, возьмете теплую воду, мыло и дочиста отмоете бабушкиного козла…
— Да что ты, матушка, что ты!.. — заволновалась бабка. — Я твоих озорников к моему Ваське и на шаг не подпущу, и не думай! Сперва выкрасили, а мыть начнут, так, чего доброго, всю шерсть начисто смоют. Я уж сама, сама… Ты только прикажи этим разбойникам, чтобы и близко к скотине не подходили!
ebooksa