Лесная сторожка

— Чудеса!.. И что им понадобилось средь бела дня под самой деревней палить? Ну да ладно, Митюшка. Сходишь завтра, узнаешь толком, что там было, а теперь обедать давай, еда уж поспела.

Когда с похлебкой было покончено и Федька принялся катать по земле пустой котел, старательно вылизывая его, Митька спустился в землянку и улегся спать. Немного погодя на нары, покряхтывая, забрался и Егор Николаевич. Вскоре оба мирно похрапывали.

А вокруг землянки в этот не по-летнему темный вечер бродили два бдительных сторожа — Федька и Шанго.

Ночью Митька внезапно проснулся. Негромко, но настойчиво лаял Шанго. Егор Николаевич быстро слез с нар, натянул старые валенки и вышел наружу.

— Ты что, милый, на своих лаешь? Тихо, тихо… — донесся до Митьки спокойный голос деда.

С Митьки сон как рукой сняло. Интересно, кто бы это мог быть? Он тихонько слез с нар и, подобравшись к открытой двери, увидел, что дед разговаривает с какими-то вооруженными людьми. Слов Митька разобрать не мог — лесник говорил тихо, показывая рукой в сторону железной дороги.

«Партизаны! — подумал Митька, глядя на ночных гостей. — С головы до ног в оружии!..»

Незнакомцы закурили, угостив и лесника махоркой. Потом поправили заплечные мешки, нагруженные чем-то тяжелым, пожали деду руку и ушли.

Егор Николаевич постоял еще немного, повернулся и направился к землянке. Митька, отпрянув от двери, мгновенно вскарабкался на нары, накрылся шубейкой и притворился спящим.

Митька спешит на выручку

Было уже поздно, когда Митька получил на другой день от деда еще одно задание. Егор Николаевич велел ему снова сбегать к хромому объездчику, да побыстрей.

— Смотри, сынок, если задержишься, можешь заночевать в деревне у дружка своего, а еще лучше — у дяди Ильи..

— Хорошо, деда, где-нибудь переночую, — беспечно ответил Митька, заворачивая в чистую тряпку кусок мяса на дорогу. Потом он подтянул штаны, зашнуровал покрепче ботинки, нахлобучил на голову серую, видавшую виды кепку и, взяв палку, собрался в путь. Перед уходом все же не удержался, подбежал к голубятне, посвистал голубям и направился к лесу.

Пройдя прямиком чащу, Митька вышел к Белому камню. Остановившись у горы, он посмотрел на расстилавшееся внизу Сорокине. Тихо теперь в деревне. Люди боялись гитлеровцев и редко появлялись на улице. Зато по селу без конца сновали фрицы. А вот и часовой, как всегда, стоит у школы. Теперь его хорошо видно издали: фашисты вырубили на дрова все деревья вокруг здания. В лес они стараются не ходить — боятся партизан…

«Красиво-то как!» — подумал Митька, взглянув на клонившееся уже к закату солнце.

В это время где-то вдалеке, в стороне Марьинского хутора, раздался выстрел. Он прозвучал, словно хлопок пастушьего кнута. Митька долго смотрел в ту сторону, потом перевел взгляд на речку. Она извивалась серебристой лентой среди лугов, местами скрываясь в густых зарослях. Там, где в низинах речка пробегала мимо болотца, уже поднимался предвечерний туман. Заметно темнело. Надо торопиться.

Митька присел на камень, снял ботинки, вытряхнул набившиеся в них песок и хвою и, связав шнурки, перекинул через плечо. «Босиком скорей добегу, — решил он. — А то тесноваты ботинки стали. Натрешь ноги, потом хоть плачь, не обуешься».

Поднявшись с земли, он посмотрел в сторону Барсучьих ям. Оттуда, вздымая дорожную пыль, двигалась колонна гитлеровцев. «Наверное, они и стреляли. А вдруг объездчика убили?.. Узнать бы… Что если сейчас в деревню вперед фрицев прибежать? — И, цепляясь за кусты, он быстро спустился с горы. — Хорошо бы Тольку встретить. Уговорились ведь у речки сойтись, а я проспал!» — огорченно подумал Митька.

Подбежав к домику дяди Ильи, он увидел рыбака, который развешивал на заборе мокрую сеты

— Ты куда это летишь со всех ног? — спросил тот у Митьки.