А что еще остается?
Разве можно не подчиниться стихийному бедствию, урагану, который захватывает и несет неизвестно куда. Хотя известно, понятно, что ему нужно. Понятно по тому, как нетерпеливо он стаскивает с меня пиджак, как выдергивает из брюк рубашку. И хоть бы слово сказал, а он действует. Терзает губы, горящие порочным пламенем, как влажное местечко между ног. Там тоже все ноет, и я совершенно бесстыдно ерзаю по гладкой поверхности комода, то и дело задевая нечто огромное.
И я ведь знаю, что это. Видела. Ощущала запах, даже задумывалась, какой он на вкус.
И теперь он вжат в меня, готовый провраться даже сквозь четыре слоя ткани.
И вон он дает мне вздохнуть, спускаясь по шее все ниже, к груди, продолжая неотрывно мять задницу.
И теперь я могу говорить. Только как сказать «хватит», если сердце бьется резкими басами где-то в области горла. Как сказать «хватит», если вот прямо сейчас это меньшее, что мне нужно.
Как сказать хватит, если впервые мужские приставания мне не противны. А любопытство, оно такое, оно берет верх над разумом.
Особенно если мужчина делает это.
Нежно, словно крыльям бабочки касается сосков пальцами. Покручивает так мягко, что впору выть от удовольствия. Оно плещется во всем теле игристым вином. И хочется только кусать губы в исступлении и чувствовать. Чувствовать. Чувствовать. И только холод по плечам, когда он снимает с меня рубашку, немного приводит в себя, чуть-чуть толкает из глубины порока в свет осознания, а к чему это все, собственно, приведет.
– Владимир, – еле произношу, теперь сама вжимая его голову в себя. – Так нельзя.
Он не отвечает, теперь еще быстрее освобождая меня от одежды. На очереди лифчик, который летит стрелой в сторону.
– Если мы это сделаем, мне придется искать новую работу. А эта мне нравится. И мне кажется, я даже с боссом нашла общий язык.
– Не придется, – рычит он где-то в области живота, целуя его, заставляя меня каждый раз вздрагивать. Теперь его пальцы дергают пуговицы на штанах. А их там пять штук. – Не носи больше брюки.
– Но я не хочу быть вашей любовницей, – дурацкая фраза, совершенно неуместная. И я ведь хочу. Вот прямо сейчас я точно хочу того, что он мне предлагает. Ведь разве может быть что-то неправильное настолько приятным. Особенно когда он приподнимает меня и стягивает брюки, умудряется при этом поцеловать лодыжку, коленку, бедро.
Помогите, спасите…
– Значит, придется тебе взять на себя обе должности, – вжимается он губами в трусики, снося окончательно оковы разума, погружая в какой-то неведомый мир нирваны. А это через ткань.
А если ее убрать.
– Но вы говорили, что так нельзя.
– Нельзя, да…
– Вы говорили, что не терпите влюбленных в себя дурочек.