А потом вдруг возвращается Владимир. Закрывает дверь на ключ и идет к бару.
Наливает себе виски и залпом выпивает, затем оттягивает свой галстук и бросает его на стол.
– Будешь пить?
– Я не пью.
Он хмыкает и садится в свое кресло. Волком смотрит на меня.
– Эта бумажка ничего не значит. Ты отвратительно себя вел последние дни. Ты просто унизил меня… Ты и с ней так поступал? Ну и что ты молчишь?!
– Жду, когда истерику закончишь и сможешь отвечать на вопросы. Ты только первую страницу прочитала?
– Какие вопросы, – по телу холодок.
– Ну, например, почему ты не назвала при устройстве на работу свою настоящую фамилию.
– Что?
– Почему не сказала, что трахалась с отчимом? Почему ты не сказала, кто твой отчим? Почему не сказала, что Василина Дмитриевна мать твоего отчима? – стреляет он обвинениями как из автоматной очереди.
– Это не правда! – я даже не услышала все остальное. Сама мысль о том, что я трахалась с отчимом, показалась мне безумной.
– Что именно не правда? Твой отчим не Павлов Станислав Васильевич? Ты не работала у него на фирме? Не была на стройке?
– Все это так, но…
– Что «но», Полина! Почему ты не сказала об этом?!
– Меня бы не взяли на работу, меня бы никуда не взяли!
– Естественно! Но мне-то ты могла сказать?! За столько времени!
– Я не трахалась с ним. Никогда. Ты ведь знаешь! Ты был первым! Ты знаешь!
– А фотографии, которые мне прислали, говорят о другом. И трахаться можно по-разному, тебе ли не знать.
– Какие фотографии?