Я покачала головой, не сводя с него глаз – все внутри вопило об опасности. Страх перед Мореной, чье бездыханное тело валялось у него в ногах, не шел ни в какое сравнение с этим.
Он поднял руки в успокоительном жесте, но это не подействовало – он так и держал ее мертвое-немертвое сердце.
– Я не причиню тебе вреда, – заверил он. – Позволь подойти к тебе.
«Нет! Нет! Нет!» – надрывалась Варвара. Пак, внимательно следя за мной, принялся медленно приближаться, а голос древней Избирательницы – стихать. Она трясла меня из последних сил, остервенело билась в барьеры, но Лис перекрывал ее влияние.
– Ты ведь понимаешь, что так надо? – спросил он, дотрагиваясь до моей щеки костяшками пальцев. Я вздрогнула, зажмурилась, но не отстранилась. – Не воспринимай их всерьез. Ты мой Избиратель, не Волка. Так?
Я тяжело кивнула.
– Хорошо, – улыбнулся он. – Ты меня не разочаровала, поэтому, как и планировал, я дарую тебе божественную суть.
Следовало забеспокоиться и кинуться прочь, едва он произнес эти слова. Однако ужас настолько сковал меня, что я не пошевелилаcь, даже когда он прижал меня к себе за талию и прошептал:
– Придется немного потерпеть.
Я инстинктивно рванулась, но поздно – его рука проникла в мою грудную клетку, прорвав кожу и сухожилия, смяв сосуды. Я сумела издать лишь сдавленный стон и вцепиться в его плечи, да так, что его рубашку пропитала кровь.
– Тише-тише… Все хорошо.
Но все было совсем не хорошо. Хотя бы из-за того, что на стене выросла огромная тень с волчьими очертаниями.
Я проваливалась в неясное пространство между реальностью и странным, неведомым миром – возможно, царством мертвых, которым мне угрожала Варвара. Не было меня. Не было времени. Не было пространства. Лишь хаос, в котором растворялось сознание.
Когда то «мое», что называется сущностью, выплыло на поверхность из пучин тьмы, я не помнила ничего после того, как Пак пробил мою грудную клетку. Забыла все, кроме огромной волчьей тени на стене, ощерившей пасть.
Распластанное тело Морены, потерявшее человеческие очертания. Тесная каморка, заставленная ящиками; смешной, выбивающийся из контекста столик со старомодными чашками, тарелочками и чайником. Холод. Вымокший, в чересчур легкой для возродившейся зимы одежде Пак…
С резким выдохом я вынырнула из пелены, осознав, что дрожу, в ладони и спину упирается твердая поверхность, обтянутая мягкой тканью, а по вискам течет пот.
Меня пронзила боль – призрачная, но яркая. Будто кто-то вновь вскрыл меня, стремясь вырвать внутренности. Всхлипнув и едва не захлебнувшись в панике – может, я уже умерла, может, вместо нормального тела у меня теперь выпотрошенное уродство? – я судорожно принялась расстегивать куртку. «Собачка» не поддавалась, но вскоре молния разошлась; ворот футболки я едва не разорвала. Но едва взглянула вниз, туда, где трепыхается у людей сердце, облегченно застонала – никаких рубцов, швов, дыр, лишь привычная ровная кожа.
Обман или галлюцинация?..
Сморгнув с ресниц прозрачные капли, я осмотрелась.
Это определенно была не моя квартира. Уютная и светлая, как святая простота: комната не хвастала большими размерами, но за счет отсутствия излишеств казалась просторной. Окна – от карниза до середины стены, обклеенной темно-персиковыми обоями, напротив них – огромная, почти во всю стену картина маслом, изображающая переливающуюся под светом заходящего солнца реку. Я сидела в глубоком кресле с массивными круглыми подлокотниками; кто-то заботливый подоткнул мне под спину подушки и одну подложил под шею, на плечи накинул шерстяную кофту и шотландскую шаль – на колени. Рядом располагался угловой диван; над ним висел старый ковер; его брат-близнец застилал паркет. Сквозь запертые стеклянные двери не просачивалось ни звука.
ebooksa